Оракул с Уолл-стрит 9 - Алим Онербекович Тыналин
Маллоу усмехнулся:
— Мистер Стерлинг, мои ребята давно мечтают помериться силами с хваленой чикагской школой. Покажем им, чему нас научила ирландская революция.
Первые выстрелы прозвучали ровно через пять минут. Автоматные очереди ударили по фасаду особняка, выбивая штукатурку и разбивая оставшиеся незащищенными окна третьего этажа. Пули со свистом проносились через комнаты, оставляя дыры в стенах и мебели.
— Огонь! — крикнул Маллоу.
Наши Thompson огрызнулись быстрыми очередями из окон второго этажа. Я видел, как один из чикагцев, скрывавшийся за автомобилем, схватился за плечо и упал.
Перестрелка продолжалась около десяти минут. Нападавшие методично обстреливали особняк, пытаясь подавить наши огневые точки, а мы отвечали прицельным огнем, заставляя их держаться на расстоянии.
— Босс! — крикнул О’Мэлли из кухни. — Они пытаются подобраться с черного хода!
Я взял автомат и спустился на первый этаж. Через забаррикадированное окно столовой видны силуэты, крадущиеся через задний двор между кустами и деревьями.
— Сколько их?
— Человек пять-шесть. Ведет их тот самый Гусик.
О’Мэлли открыл огонь через узкую щель между досками. Пули заставили нападавших залечь, но они продолжали ползти вперед, используя каждое укрытие.
В этот момент снаружи раздался рев мотора. Через главное окно библиотеки я увидел, как один из чикагских автомобилей разгоняется, целясь в парадную дверь особняка.
— Они хотят таранить вход! — крикнул Маллоу.
«Кадиллак» врезался в массивную дубовую дверь с такой силой, что весь дом задрожал. Дверь выдержала, но в стене появились трещины.
— Готовьтесь к штурму! — приказал я. — Они прорвутся с минуты на минуту!
Но в этот момент издалека донеслись звуки полицейских сирен. Сначала одна, потом еще несколько, а затем целый хор воющих сигналов, приближающихся по Пятой авеню.
— Полиция! — услышал я крик одного из чикагцев. — Сматываемся!
Стрельба начала стихать. Через несколько минут я увидел, как нападавшие спешно садятся в автомобили и уезжают, оставляя за собой только следы пуль на фасаде и разбитые стекла.
Первым в особняк вошел капитан полиции Джозеф Петросино, знакомый детектив, которого, насколько я знаю, назначили расследовать убийство Лучиано. За ним следовали десять патрульных с винтовками наготове.
— Мистер Стерлинг, — сказал он, осматривая разрушения в вестибюле, — вы живы и здоровы?
— Жив, капитан. И очень благодарен за своевременное прибытие.
— Мы получили звонок о перестрелке. Хорошо, что успели вовремя.
Петросино обошел комнаты, отмечая следы пуль и повреждения:
— Мистер Стерлинг, боюсь, вам придется найти другое место для проживания. Этот дом слишком хорошо известен вашим врагам.
— Вы правы, капитан. Я уже подумываю об этом.
Когда полиция ушла, а мои люди начали разбирать баррикады, я остался один в разрушенной библиотеке. Книги были изрешечены пулями, портреты предков сорваны со стен, а персидский ковер покрыт штукатуркой и осколками стекла.
— Патрик, — позвал я О’Мэлли, — собирайте вещи. Переезжаем в безопасное место.
— А что с банком, босс?
Я подумал, перед тем, как ответить. Чикагцы нарушили перемирие в самый неподходящий момент. Как раз тогда, когда Морган нанес сокрушительный удар.
Возникает закономерный вопрос, а может, нарушение перемирия Нитти было неслучайным? Может быть, и тут поработал мой неутомимый соперник из Альянса промышленной стабильности?
— Банк будет работать. Что бы ни случилось, мы не сдадимся. Слишком многое поставлено на карту, чтобы отступать сейчас.
Ночь обещала быть долгой и тревожной. Времени, чтобы спасти ситуацию, совсем не осталось.
Глава 23
Ловушка для шпиона
Холодный ветер с Гудзона проникал через щели в заколоченных ставнях, заставляя дрожать пламя свечей в библиотеке. Прошло уже четыре часа после резни на Малберри-стрит, а тело Лаки Лучиано все еще покоилось в морге на Центральной улице. Мейер Лански медленно приходил в себя после покушения, но рана на голове напоминала о том, что чикагские автоматы Thompson стреляют без промаха.
Я сидел за массивным дубовым столом в окружении карт Нью-Йорка, исписанных красными крестиками, местами, где люди Нитти установили наблюдение. Красные линии показывали маршруты патрулей, синие точки обозначали безопасные дома Комиссии. Каша вокруг завалилась серьезная, и территория города превратилась в шахматную доску смерти.
— Патрик, — позвал я О’Мэлли, который чистил автомат Thompson у камина. — Скажи мне честно. Как, по-твоему, чикагцы узнали о местонахождении Лаки и о том, что он частенько любил поужинать в ресторане «Villa Napoli»?
О’Мэлли отложил оружие и потер виски. В его усталых глазах, обведенных большими темными кругами из-за бессонницы, читалась та же тревога, что терзала и меня все это время.
— Босс, я тоже думал об этом. Все его перемещения планировались в строжайшей секретности. Лучиано сообщил о своем местонахождении только четверым членам Комиссии — Лански, Костелло, Дженовезе и Профачи. Плюс его личный адвокат Полакофф.
Я встал и прошелся к окну, выглядывая через узкую щель между досками. На углу Пятой авеню и 67-й стрит стоял черный «кадиллак». Наверняка наблюдатели от чикагцев. Они даже не пытались скрываться, словно хотели показать, что держат под контролем весь район.
— Пять человек знали о встрече, — медленно проговорил я. — Полакофф пропал, возможно, его тоже убили вместе с Лаки. А может быть, он и есть предатель. Мейер в больнице с проломленным черепом. Остаются трое. Костелло, Дженовезе и Профачи.
— А может, прослушка? — предположил О’Мэлли. — Чикагцы могли подслушивать телефонные разговоры.
Я покачал головой:
— Лучиано не доверял телефонам уже много лет. Все важные сообщения передавались только через надежных курьеров или при личных встречах.
Шон Маллоу поднялся с поста у входной двери. Высокий ирландец с шрамом через все лицо, подарком от банды О’Баннона, он выглядел мрачнее обычного.
— Мистер Стерлинг, может быть, чикагцы следили за самим Лучиано? Установили наружное наблюдение, выследили его до места встречи?
— Нет, — ответил я уверенно. — Джейк Гусик кричал «привет от мистера Нитти» и знал точно, где будет Лаки. Это не случайная засада, а спланированная операция с точными данными.
В комнате воцарилась тяжелая тишина. За окном завывал ветер, где-то в доме скрипнула половица, это один из охранников проверял периметр.
Запах оружейного масла смешивался с ароматом кубинских сигар. Последние «Монтекристо» из коллекции, которую я собирал три года.
О’Мэлли первым нарушил молчание:
— Босс, если среди членов Комиссии есть предатель, это означает…
— Это означает, что кто-то решил избавиться от конкурентов чужими руками, — закончил я. — Продать
