Художник из 50х - Сим Симович
— А мне как раз ночью лучше думается. И звёзды видно только в темноте.
Она снова посмотрела на небо, и лунный свет отразился в стёклах её очков.
— Хотите, покажу что-нибудь интересное? — предложила девушка. — Вон там, видите яркую звезду? Это не звезда, а Юпитер. Если бы у нас был телескоп, можно было бы разглядеть его спутники.
Гоги проследил направление её взгляда. Действительно, одна точка светила ровнее других, не мерцала.
— А как отличить планету от звезды?
— Планеты не мерцают. Они близко, свет от них приходит почти прямо. А звёзды далеко, их свет дрожит в атмосфере.
Она объясняла просто, понятно, без заумных терминов. Видно было, что любит делиться знаниями.
— Анна Сергеевна, а можно один вопрос? — решился Гоги. — Вы не боитесь гулять ночью одна по городу?
— А чего бояться? — удивилась она. — Тут же центр, патрули ходят. Да и потом… — она помолчала, потом добавила тише, — после войны страшно стало не темноты, а людей. А звёзды никогда не причиняют вреда.
В её голосе прозвучала неожиданная грусть. Гоги подумал, что у каждого человека есть свои раны, своя боль.
— Понимаю, — сказал он мягко.
Они постояли в молчании, глядя на ночное небо. Тишина была не неловкой, а комфортной — как между людьми, которые понимают друг друга без слов.
— А что вы рисуете? — спросила Аня. — Какой стиль?
— Разный. Сейчас иллюстрации к сказкам делаю. Детские книжки.
— Как интересно! А я в детстве мечтала стать художником. Но математика оказалась сильнее.
— Математика тоже красивая наука. Особенно астрономия — там и числа, и красота космоса.
— Да! — оживилась она. — Вы понимаете! Формулы небесной механики — это же поэзия! Элегантная, совершенная…
Гоги слушал, как она рассказывает о своей науке, и думал, что рядом с ним стоит удивительный человек. Умный, увлечённый, искренний. Такие люди встречаются редко.
— Анна Сергеевна, — осторожно сказал он, — а не составите ли вы мне компанию? Можем прогуляться, поговорить. Я покажу Москву глазами художника, а вы — глазами астронома.
Она задумалась, глядя на него оценивающим взглядом. Потом улыбнулась:
— А почему бы и нет? Но только если будете звать меня просто Аня. Анна Сергеевна — это для официальных случаев.
— Договорились, Аня. А меня зовите Гоша.
Они зашагали по ночным улицам, беседуя о звёздах и искусстве, науке и жизни. И Гоги впервые за долгое время почувствовал, что одиночество отступает.
Они шли по спящим улицам Москвы, и город словно раскрывал перед ними свои тайны. Фонари рисовали на брусчатке круги тёплого света, между которыми простиралась мягкая темнота. Аня шла рядом с Гошей, периодически поглядывая на небо, а он — на неё.
— Смотрите, — сказала она, остановившись у старинного особняка, — как красиво лунный свет играет на этом фасаде. Тени от лепнины создают целую симфонию.
Гоша проследил её взгляд. Действительно, старые стены в лунном свете выглядели как декорации к романтической опере.
— А я вижу здесь картину, — сказал он задумчиво. — Серебристые тона, игра света и тени. Можно было бы нарисовать…
— Вы всё время думаете красками? — спросила Аня с улыбкой.
— А вы — формулами?
— Touché, — рассмеялась она. — Наверное, каждый видит мир через призму своей профессии.
Они дошли до небольшого сквера, где старые липы шептались на ветру. Аня присела на скамейку, достала из сумки термос.
— Чай? — предложила она. — Захватила на всякий случай. Ночные наблюдения — дело холодное.
— С удовольствием.
Она налила чай в две небольшие чашки. Напиток был горячим, ароматным, согревающим.
— Знаете, — сказала Аня, глядя на звёзды сквозь ветви деревьев, — я часто думаю о том, как мы малы в масштабах Вселенной. Вот эти звёзды светят миллионы лет, а человеческая жизнь — всего несколько десятков.
— Но зато как ярко можем светить, — ответил Гоша. — Пусть недолго, но интенсивно.
— Философ вы, оказывается.
— А вы романтик, несмотря на точные науки.
Они сидели, прихлёбывая чай и разговаривая о вечном. О смысле жизни, о красоте, о том, что делает человека счастливым. Слова лились легко, без принуждения — как будто они знакомы уже много лет.
— А почему вы не спали сегодня? — спросила Аня. — Честно. Не только потому, что работали.
Гоша помолчал, обдумывая ответ:
— Одиночество. Иногда оно давит так, что хочется выйти в мир, найти… не знаю, что найти.
— Понимаю, — тихо сказала она. — У меня тоже бывает. Сидишь в комнате общежития, учишь формулы, а душа требует… живого общения.
— И вы тоже выходите смотреть на звёзды?
— Да. Они не обманывают, не предают. Всегда на своих местах.
В её голосе прозвучала боль — старая, но не зажившая. Гоша осторожно спросил:
— Кто-то вас предал?
— Жених, — просто ответила Аня. — Вернулся с фронта… другим. Или я его таким не знала. В общем, оказалось, что четыре года я ждала человека, которого никогда не существовало.
— Мне жаль.
— А у вас есть кто-то?
— Нет. Была… дружба с одной девушкой. Но я понял, что не готов к серьёзным отношениям. Слишком много проблем, слишком сложная жизнь.
Аня кивнула с пониманием:
— Знаете, что я подумала? Мы оба одиноки, оба ищем что-то в ночном городе. Может, это судьба свела нас дважды?
— Может быть, — согласился Гоша. — А что если это не случайность?
— Что вы имеете в виду?
— Что мы можем быть друзьями. Хорошими друзьями. Без обязательств, без ложных ожиданий. Просто… поддерживать друг друга.
Аня внимательно посмотрела на него:
— Дружба между мужчиной и женщиной возможна?
— Не знаю. Но можно попробовать.
Она протянула ему руку:
— Договорились. Друзья.
Он пожал её тёплую ладонь:
— Друзья.
Они поднялись со скамейки и пошли дальше. Теперь между ними была договорённость — не романтическая, но искренняя. Двое людей, которые поняли, что одиночество легче переносить вдвоём.
— А где вы живёте? — спросил Гоша.
— В общежитии на Ленинских горах. А вы?
— В барачном посёлке за ВДНХ. Не очень близко друг от друга.
— Ничего, Москва не такая большая. Можем встречаться… ну, не знаю, раз в неделю? Гулять, разговаривать.
— Отличная идея. А может, я покажу
