Варлорд. Политика войны - Николай Соболев
Рохо, довольный, что отбоярился от сомнительного плана, немедленно ускользнул, недовольный Прието остался рулить страной, а я отправился искать Кольцова. Полчаса я провел впустую, то есть стоял над телефонистками канцелярии премьер-министра, обзвонившими весь Мадрид, и везде Михаил «вот только что уехал» или «обещал быть через два часа».
Наконец, Кольцов нашелся в военном госпитале.
Ларри гнал туда, не отрывая руки от клаксона — нужно успеть, пока этот вжик не умчался в другое место. Гудок помогал, но еще больше помогали здоровенные Ⓐ на бортах машины — почти весь транспорт в городе «мобилизовали» партии и профсоюзы. Каждый автомобиль нес на себе буквы UGT, CNT, PSOE, PCE, IR, UHP* и другие символы принадлежности к «правильным людям». Машины без подобных знаков постоянно застревали на блокпостах и подвергались длительным проверкам, зато Ⓐ сразу говорило — «грандеровские» едут! В сочетании с аналогичным знаком на «кобрах» и танках, это сразу придавало авторитета. Машина с охраной тоже, но пока ее разглядят…
* UGT, CNT, PSOE, PCE, IR — сокращенные названия Всеобщего союза трудящихся, Национальной конфедерации труда, социалистической, коммунистической и левореспуликанской партий. UHP — сокращение лозунга «Объединяйтесь, братья-пролетарии!»
В госпитале Михаил, то есть Мигель Мартинес, сидел у постели раненого. Замотанный в бинты маленький и бледный офицер-артиллерист бормотал без остановки:
— Взорвалось, да, приложило. В голове шум такой, как поезд едет, да. И никак не проходит, сильный шум, очень. Гудит, да, как в телефоне плохом. Надо лежать, да, врач говорит, тогда пройдет. А так гудит, как провода на ветру. Завтра обратно, да.
Когда мы вышли в коридор, Каольцов поправил сполший с плеча больничный халат:
— Вот, ранен, может, ногу отнимут. А я с благодарностью от имени генерального комиссара.
— Ого, а за что?
— Не поверишь, начал стрелять без письменного приказа. И даже без устного, без согласования по телефону, без записки посыльного, просто увидел, что фашисты вот-вот доберутся до батареи и проявил инициативу, открыл огонь в упор. Говорит — из жадности, чтобы врагам не достались имущество батареи и пушки.
Миша присел на скамеечку и вытянул ноги с блаженным стоном:
— Убегался. Представляешь, по всему городу в тюрьмах восемь тысяч отъявленных врагов, из них три тысячи военных, а на тюремную охрану надежда слабая. Вырвутся — так это, считай, офицерский полк мятежников, только уже внутри Мадрида. Причем наглые такие, когда штурм был, заявляли «Это наша последняя ночь здесь, завтра в камерах будут другие клиенты», представляешь?
Я угукнул, глядя, как по госпитальному коридору везут каталку, накрытую простыней с кровавыми пятнами.
— Вот, пытался добиться, чтобы их этапировали куда подальше. Никому дела нет, пока достучался, чуть не сдох.
— Отправил? А кто конвоирует?
— Крестьяне. Они эту шваль очень не любят, запросто могут вилами запороть. Причем когда арестованных вывели во двор и начали выкликать по спискам, весь гонор сразу пропал, решили, что поведут на расстрел. Сейчас больше тысячи уже топает пятью этапами в сторону Валенсии.
Кольцов откинулся головой на стену и прикрыл глаза. Мимо торопливо пробежал фельдшер, за ним два санитара.
— А я к тебе по делу.
— Да я уж догадался, — обреченно поднял веки Миша. — Что у тебя?
— Наступление на севере, чтобы соединить обе зоны.
— Большое дело, а я тут причем?
— Советники. У нас почти нет грамотных штабных офицеров, а масштаб ты сам представляешь.
Он с кряхтением поднялся:
— Пошли в машину. Не здесь же говорить.
Кольцов обзавелся совсем новым пятиместным «Бьюиком» в комплекте с водителем — небольшого роста средних лет человеком в костюме с галстучком. И водитель, и машина выглядели чисто и опрятно.
— Товарищ Дорадо, подождите снаружи, нам посекретничать надо.
Дождавшись, когда водитель отойдет на несколько шагов и закурит, Михаил с некоторой гордостью кивнул в его сторону:
— Коммунист. Представляешь, его начальник сбежал, а я подобрал!
— Тихо свистнул и ушел называется нашел, — захлопнул я дверцу и поднял стекло.
Минут двадцать я втолковывал Мише, насколько соединение двух зон важно для республики — на севере промышленность, там делают грузовики, танки, винтовки и пулеметы, но там плохо с продовольствием. Центр без севера не выстоит, даже если СССР решит послать оружие. А если соединить — отвалится Наварра, которой генералы по барабану, им короля подавай. И тогда можно будет душить мятежников по частям. Сперва Галисия, потом Андалусия, затем Эстремадура… Оружие у нас есть, настроение бодрое. Но очень плохо с грамотными офицерами, нужно десятка два командиров батальонов и минимум сотня ротных. И грамотный советник, у испанских офицеров такого авторитета пока нет.
— А как у вас вообще обстановка на севере? — проснулся в Кольцове журналист.
— Да как везде!
Разве что у нас баски-католики с капелланами в отрядах вместо комиссаров. А так астурийцы смотрят в одну сторону, кантабрийцы — в другую, анархисты — в третью, но пока нам удается держать весь зоопарк в узде. В конце концов, лебедь, рак и щука вполне могли дружно тянуть не воз с поклажей, а лодку.
— Да, без водки не разберешься.
— В таких случаях Клаузевиц и Александр Македонский рекомендовали коньяк, — я опустил стекло, показал Ларри два пальца и щелкнул себя по горлу.
От коньяка генеральный политический советник ожил и потащил меня в военное министерство, поскольку «есть там один человек, без него проблему с советниками не решить».
Со времен моих последних визитов министерство изменилось разительно. Никаких следов настороженного противостояния времен Асаньи или торжествующего высокомерия, как при Хиль-Роблесе — здание больше всего напоминало крупный железнодорожный вокзал, в котором сбилось расписание.
По министерству шарахались невообразимые здесь раньше люди: рабочие в синих комбинезонах и касках, женщины в платьях и с оружием, мальчишки-посыльные в пилотках. Депутаты Кортесов вымогали у военных оружие и солдат для своих избирательных округов, часами надоедая своим присутствием. Сновали десятки сверхсерьезных людей в черных кожанках, синих беретах и непременно с тяжелыми пистолетами Star B — каста партийных функционеров и комиссаров уже выработала дресс-код.
Кольцов на ходу перекинулся парой слов с несколькими из них и уверенно потащил меня в сторону кабинета министра, но за пол-коридора до него свернул в сторону и спустился на этаж по неприметной лестнице, Ларри едва за нами успевал.
Неожиданное спокойствие нарушали лишь отдаленный гул из других частей здания, писк рации да стрекот
