Ювелиръ. 1807 - Виктор Гросов
Твердость и изменчивость. Несокрушимая воля правителя и живая, способная к состраданию душа. Два начала, слитые в одном камне.
Два начала… Вот оно. Я отложил письма. Внутри уже разгорался знакомый огонек. Работа началась.
— Барин, стынет ведь…
Голос Прошки выдернул меня из дум. Возникнув из полумрака, он держал в руках дымящийся жбан со сбитнем и сверток, источавший такой густой дух печеного теста и пряного мяса, что у меня свело скулы. За его спиной маячили Федот и Гаврила. На их непроницаемых лицах, впрочем, ясно читалось: «Откажешься, сами сьедим».
— Ну что застыли, часовые? — усмехнулся я. — Празднуем…
Они недоверчиво переглянулись, однако аромат пирогов был убедительнее субординации. Через минуту мы уже сидели за столом, обжигая пальцы и языки. На миг исчезли и мастер, и охрана — остались лишь четверо парней, делящих простую еду. Федот, отхлебнув сбитня, даже позволил себе проворчать что-то о вороватом полковом казначее. Я не просто их кормил — приручал. В моей прошлой жизни один старый бизнесмен, с которым я вел дела, говаривал: «Людей, Толя, нужно кормить с руки. Тогда они и кусать будут тех, на кого укажешь». Жестоко, но верно. Постепенно эти двое должны перестать быть соглядатаями князя, становясь моими людьми. Хотя, вряд ли это возможно. Не стоит быть таким наивным. В любом случае, они должны видеть к себе человеческое отношение, глядишь меньше сведений на сторону утащат. Хотя сейчас и утаскивать нечего. Кроме писем.
На следующий день мой подрядчик Архип Петрович вошел ко мне, с рожей озабоченной праведным гневом.
— Мастер Григорий, непорядок, — пробасил он. — Со станками твоими решать надобно.
На моем столе он раскатал пожелтевший план, и его мозолистый палец, похожий на обрубок, ткнул в чертеж второго этажа.
— Зачем это, барин? Такую тяжесть на второй ярус тащить? Да это ж лишние люди, вороты ставить, подпоры крепить… Деньги на ветер! Да и витрины эти… — его палец скользнул к фасаду.
За его словами стоял голый шкурный интерес: меньше работы — больше прибыли. Объяснять такому про храм искусства — все равно, что читать стихи лошади.
Вот как ему объяснить, что на втором этаже станки будут идеально вписываться в проект. Здание строили настолько основательно, что никакой вибрации и шума не будет на первом этаже. Да и понимать надо, что клиента надо «проводить» к товару, не ослабляя его интерес, начиная от его зацепившегося взгляда на витрине, заканчиая тем, как он войдет в холл ювелирного магазина. О каких станках на первом этаже речь? Лентяй, а не прораб.
Молча подойдя к столу, я достал бумажку.
— Архип Петрович, — произнес я. — В договоре, под которым стоит твой крестик, сказано: «Исполнять согласно планам заказчика». Вот планы. — Я постучал пальцем по чертежу. — Если твои люди не могут поднять станок на второй этаж, я найду тех, кто сможет. А неустойку вычту из твоего кармана. Вопросы?
Он засопел, вздыбив бороду. Ждал спора, торга, уговоров, а получил приказ, подкрепленный угрозой его кошельку. Угроза собственному карману дошла до него мгновенно.
— Быть по-вашему, — процедил он. — Только не поминайте лихом, коли потолок на голову вашим мастерам рухнет.
Он ушел, оставив меня в покое. Стройка пожирала меня, превращая в прораба, снабженца и бухгалтера в одном лице. Я тонул в сметах и накладных, теряя драгоценное время, которое должен был тратить на творчество. Мечта о доме становилась проклятием. Мне срочно нужен был человек, который возьмет на себя всю эту рутину.
На следующий день на входной двери появился листок: «Требуется рачительный и грамотный управляющий для ведения дел мастерской. Жалованье по результатам собеседования».
Ничего иного мне в голову не пришло. Обращаться к Оболенскому? Хватит и двух охранников. Куда мне еще и третий соглядатай?
Первые дни творился сущий цирк. Ко мне потянулись скользкие приказчики и отставные вояки с неизменным запахом перегара. Каждому я вручал простую смету с просьбой найти, где подрядчик меня обманул — а там не сложно было найти, благо мы уже уладили этот «обман». Все они лишь мычали, потели и уходили ни с чем. Я уже готов был сдаться, когда на пороге возникла девушка. Молодая, лет двадцати пяти. В строгом, заношенном, безупречно чистом темном платье. Бледное лицо с печатью усталости под большими, серьезными серыми глазами. Держалась она прямо, с тем внутренним стержнем, который не сломить никакой бедностью. Небольшие веснушки на щечках и рыжий цвет волос смотрелись миленько.
— Варвара Павловна Ясенева, — тихо представилась она без робости и заискивания. — Я по вашему объявлению.
Женщина? Смело.
Я протянул ей ту же проклятую смету. Ее взгляд не просто читал — он вскрывал. Через минуту она подняла на меня глаза.
— Он обманывает вас как минимум трижды, сударь, — произнесла она. — Завышает цену на кирпич. Вписывает в работы «усушку» лесоматериала, что уже заложено в цену. И выставил вам счет за вывоз мусора, хотя по договору с городом обязан делать это за свой счет.
Не понял. Я только на цене за кирпич поймал Архипа, спасибо Прошке — пробежался по рынку, поузнавал цены. А он еще больше руки нагрел, гаденыш.
Глядя на нее, я невольно вспомнил свою старую жизнь и ассистентку Леночку. Гениальная девочка, совершенно неспособная отличить счет-фактуру от филькиной грамоты. Я всегда ей твердил: «Лена, талант без хватки — деньги на ветер». В этой женщине хватка была. И отчаяние — оно выдавало себя лишь тем, как судорожно она сжимала в руках свой ридикюль.
— Откуда такие познания, Варвара Павловна?
— Мой покойный отец был архитектором, приходилась много общаться с его людьми и подрядчиками. Я выросла на всем этом, — она обвела рукой стройку и опустила глаза. — А муж… поручик Семеновского полка, пал под Прейсиш-Эйлау. Оставив долги. Карточные. Если я не найду работу, нас с дочерью ждет Яма.
В моей голове созрело рискованное решение. Безумное по меркам этого времени. Но я всегда доверял своему чутью, оно меня не обманывало никогда. Эта девушка — находка. Да, мне придется многого натерпеться от те, кто не захочет вести с ей дела. Но зато я уверен в том, что она разгребет всю эту рутину.
— Варвара Павловна, — я посмотрел на нее сузив глаза, — я предлагаю вам стать моей правой рукой. Управляющей. Вы будете вести все дела. Жалованье
