Японская война 1904. Книга 6 - Антон Дмитриевич Емельянов
— Опять двенадцать человек? — я улыбнулся, просматривая список позывных. Даже ради меня во избежание утечек никто не стал писать реальные имена.
— Так получилось, — Огинский немного смутился. — С учетом задач нам нужны были десять, но… Те, кто прошел через мясорубку и штурм, уж слишком хорошо себя показали. Да и информации ведь чем больше, тем лучше.
— Кстати, как думаете, многие догадались, что мы кого-то оставили?
— По возвращении больше тридцати человек получили повышения и переводы. То, что часть потерялась в процессе, заметить не так и просто.
— Хорошо, — я кивнул. — А списками мероприятия уже кто-то интересовался?
Очень тонкий вопрос в плане этики. Собрав в один день все двенадцать групп, мы фактически дали им возможность увидеть друг друга. Когда хотя бы один из агентов проявит себя, то, потянув за ниточку, будет совсем не сложно выйти на эту встречу… Нет, сложно, конечно, но я вот не сомневаюсь, что те, против кого мы собираемся выступить, смогут это сделать. И тогда списки с мероприятия станут наживкой, на которую можно будет ловить возможных агентов уже со стороны врага. Операция вдолгую, с возможным риском, но очень интересными перспективами.
А еще именно благодаря этой относительно известной части отбора мы смогли подготовить к работе в тылу врага еще несколько человек — уже без всякой связи с разведкой и вообще какими-либо программами 2-й Сибирской. Просто пара военных, один врач, двое инженеров. Риск первой группы позволит уже этим спрятаться в их свете. Если узнают, обидятся на меня, но… Ради дела потерплю. На войне ведь тоже бывают не только главные, но и отвлекающие удары, и каждый из них важен по-своему. А иногда именно отвлекающий на самом деле и приносит успех, так что все еще и от людей зависит…
— Пока интерес не замечен, но все работающие в канцелярии и архиве проведены через инструктаж. И я планирую через неделю, когда всё немного позабудется, сам организовать несколько запросов. Официально, через случайных людей…
— Не по нашему списку? — уточнил я. — Не стоит его самим уж так сильно выделять.
— Да, по другим документам, но общий уровень готовности проверим.
— Хорошо, с этим разобрались, тогда… — я посмотрел Огинскому прямо в глаза. — Когда начинаем отправку?
— Кристаллы кварца выточены, для передачи на них напряжения покрыты золотом. Теперь для приемника нового типа остается только собрать передатчик, добавить в него кристалл, и каждый из наших сможет отправлять сообщения на доступной только ему частоте. Наш враги на стандартных приемниках такую передачу даже если и перехватят, то точно не расшифруют. Так что заброску начали еще вчера…
Да, вот такую схему мы придумали для подготовки к возможному продолжению войны. В ключевые города Азии отправляются наши люди. Большинство как частные лица. Некоторые по официальным делам, во время которых они смогут согласиться на одно из тех предложений, от которых невозможно отказаться. По крайней мере, заученные ими легенды предполагают и такие варианты развития ситуации.
Так что уже скоро у меня будут свои глаза и уши в китайских Пекине и Шанхае, французских Ханое и Сайгоне, американских Маниле и Себу, английских Вэйхайвэе, Гонконге и Сингапуре. Также я не собирался забывать про немцев в Циндао, голландцев в Сарубае и Макассао, и даже формально нейтральный Бангкок тоже найдется кому посетить. Двенадцать городов, двенадцать человек — возможно, в дальнейшем мы сможем отправить кого-то им для поддержки. Но пока все сами.
Самим обустроиться, самим найти источники информации, самим собрать передатчик и, настроив его на нужную частоту с помощью переданной пластины кварца, выйти на связь. Когда Огинский их инструктировал в последний раз, то обязательно говорил, что шансы погибнуть очень высоки, но никто не сомневался. Ни мгновения. Гвозди бы делать из этих людей.
* * *
Когда закончили с Огинским, рабочий день только начался. Сразу после него ко мне зашел Мелехов с очередными срочными экономическими вопросами, которые вместе со всеми регулярными тратами так или иначе именно на нем и повисли.
— Николай Степанович, можно нам кофе? — попросил я приставленного адъютанта, чье имя, наконец, узнал.
Кстати, интересная личность: доброволец, приехал из Санкт-Петербурга и хорошо показал себя на отборе. Потом, правда, Огинский ему чуть не отказал, когда увидел полный троек диплом с одной-единственной пятеркой по логике. Но они поговорили, обсудили жизнь, и… Молодой Николай Гумилев, сменивший мечту об Африке на Азию, оказался в моих помощниках.
Я же записал ему в плюс то, что в моей истории он не стал сбегать из России после революции и не стал спорить. Посмотрим, как он проявит себя с учетом всех привнесенных мной изменений, но… Одно точно: я видел его стихи, и там не было ни слова про «конквистадоров», а вот «панцири железные» никуда не делись.
— Уже, — Николай Степанович с улыбкой занес кофе сразу вслед за Мелеховым, а потом так же тихо и незаметно, как и зашел, выскользнул из кабинета.
— Что случилось? — я дождался, пока Мелехов одним глотком осушит свою кружку. Судя по всему, он на взводе.
— Золото! Вячеслав Григорьевич, — его голос дрогнул. — Медики на себя записали уже десять килограммов! А у нас его не так много, чтобы столько выкидывать на какие-то эксперименты.
Вот все и встало на свои места. Нападение на наш золотой запас началось совсем недавно, когда Татьяна занесла мне подготовленные Бурденко отчеты по проблемам с лечением пострадавших в броневых машинах. И ведь молодец — заметил, не пропустил, довел до конца! Аневризмы и ожоги как противопоказания для шитья сосудов дело известное. Мне! А вот в 1905 году первым их, получается, заметил именно Николай Нилович. И даже сам предложил, как с ними бороться.
Конечно, желудочные трубки, о которых он написал — это еще сильно не то, но я при их упоминании моментально подумал о стентах, которые в моей истории появились лишь в 80-х годах 20 века. Причем нам нужны не столько обычные, что по своей сути являются сетчатыми трубками, которые ставят в сосуды и по которым те медленно и нарастают, а стент-графты… Это тоже трубки, тоже внутрь сосуда ставятся, но они изначально покрыты полимерной тканью, которая герметизирует разрыв или аневризму, не давая вытекать крови. У нас, конечно, дакрона и полиэстера не нашлось, но обошлись свиным перикардом. Обезжирили,
