Под напором стали и огня - Герман Иванович Романов
Глава 36
— Если с таким флотом наши адмиралы не победят англичан, то я даже не знаю, что сказать. В ноябре в состав кригсмарине войдет «Гнейзенау», в декабре «Шарнхорст» с новой артиллерией. Я указывал гросс-адмиралу Редеру не раз, что корабли не довооружены, и лучше сразу сделать двух орудийные башни с 38 см пушками, чем трех орудийные с 28 см стволами. Но он мне все указывал на недовольство англичан, что не стоит их злить понапрасну, хотя вполне могли установить старые, но великолепные 30,5 см пушки, какие стояли на линкорах и гросс-крейсерах, затопленных в Скапа-Флоу. И кто оказался прав, я вас спрашиваю, фельдмаршал?
— Вы, мой фюрер, — привычно отозвался Гудериан. С какого-то момента, вернее, после захвата французских кораблей в Тулоне, Гитлер стал принимать его главным специалистом по флоту. Пришлось командующему панцерваффе восстановить давние знакомства с адмиралами, с тем же Редером, и заранее советоваться по тем или иным вопросам. Но тут даже кривить душой не пришлось, он ведь танкист, и отлично разбирался в пушках, а разница в калибре 28 см и 38 см, это то же самое, что сравнивать 37 мм Pz-38 (t) с 88 мм длинноствольным орудием «тигра». У фюрера хватило ума поставить на перевооружение пару «Шарнхорст» и «Гнейзенау», причем сразу оба линкора, наплевав на уговоры Редера, что надо держать северные конвои союзников в Россию под угрозой нападения. Хорошо и то, что на этих линкорах изначально предусматривалась установка новых башен с 38 см пушками, просто в то предвоенное время таких орудий еще не было.
— К новому году кригсмарине будет иметь в Норвежском море три линкора с мощными пушками, способные сражаться на равных с любыми британскими линкорами, кроме «Нельсона» и «Роднея» с их девятью 406 мм пушками. «Ринауну» лучше с ними в море не встречаться — потопят.
Гудериан говорил уверенно — ему уже детально разъяснили, насколько возрастет боевая ценность «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Кроме того, сейчас стояли на достройке два приобретения — французский линкор «Жан Барт» и итальянский «Имперо», ставшие германскими «Гинденбургом» и «Бисмарком». На первом французы даже успели ввести в строй носовую четырех орудийную башню главного калибра, а вот на втором работы до последнего времени велись лениво, и только сейчас заметно ускорились. Еще два линкора, «Дюнкерк» и «Страсбург», в очередной раз были переименованы, получив названия исторических земель, вернувшихся обратно в рейх. Однако «Эльзас» и «Лотаринген» имели восемь 33 см орудий, и для боя против новых английских и американских линкоров совершенно не годились. Зато высокая скорость хода позволяла им удрать от любого вражеского линкора. А при удачном стечении обстоятельств догнать тяжелый крейсер. Стычка с линейным крейсером для любого из «вашингтонцев» означала неминуемую гибель, разница в весе 203 мм и 330 мм снарядов в пять раз — центнер или более полтонны, слишком велико различие.
Беда в другом — «Эльзас» войдет в строй к следующему лету, не раньше — англичане серьезно повредили корабль два года тому назад в Мерс-Эль-Кебире. Два больших недостроенных линкора будут готовы только через год, никак не раньше, хотя работы на них ведутся круглосуточно, причем германскими рабочими — французам теперь нет никакого доверия, большей часть они занимаются тщательно скрываемым саботажем, потому что очень боятся репрессий, которые неизбежно последуют.
— Вы правы, Гудериан, нам нужны сильные линкоры и мы их получим. Пока имеем на Средиземном море один «Лотаринген», остается только надеяться, что итальянцы не подведут, и не станут бежать из Кадиса и Гибралтара, если появится британский флот. Я предложил дуче продать нам весь его флот целиком, или воевать, как подобает, но этот прохвост согласился отдать только искалеченный «Кавур», который надо год ремонтировать, и своего «Цезаря», который тому ровесник. И потребовал Тунис за Триест и старые линкоры. Это что выходит — мы воевали, били англичан, будем ему отвоевывать потерянные африканские колонии, а этот жулик умеет только торговаться, ничего не делая. Красиво говорить былом величии Рима с его легионами, но ничего не делает. А какое имеют отношение итальянцы, к столь славному прошлому, ведь прямые восприемники мы Империи мы — германцы!
Последнее время Гитлер пребывал в бешенстве от своего главного европейского союзника по «оси» — Италия явно не желала продолжать воевать дальше, а только пользоваться плодами долгожданной победы. И постоянно клянчила себе все новые преференции — то всю Грецию отдай, то от турок Кипр вместе с Сирией, или хотя бы половину, или Тунис, и лучше с Алжиром, не говоря о том, что уже прибрала к рукам французскую Корсику и Савойю. Фюрер взъярился, и Муссолини осознал, что в своих притязаниях зашел слишком далеко, пошел на уступки. Отдал Триест, который раньше принадлежал Австрии, и Германия получила прямой выход к Адриатике, по праву «наследования» империи Габсбургов после «аншлюса». Историческая справедливость восторжествовала, но каких неимоверных усилий это потребовало, отбирать у этих жуликов и мошенников нагло присвоенное.
— Я решил покончить с Францией, Гейнц — пока она существует, от нее будет исходить прямая угроза рейху. Бургундия и Арденны отойдут нам напрямую, как наследство Габсбургов, после смерти герцога Карла Смелого, также как Брабант, Фландрия и Пикардия — его территории. Бретань станет самостоятельной, остальные земли войдут в конфедерацию, и никаких отныне департаментов. Если потребуется, я им трех королей на престолах посажу, и каждому по отдельному домену выделю.
Никогда еще Гудериан не видел Гитлера в такой ярости — он буквально исходил злобой. Понятно, почему Муссолини уступил — он просто испугался своего союзника, который походя разгромил англичан, в то время как итальянцы постоянно терпели от них поражения.
— Старик Петен решил хитрить, но что ж — он будет последний французский маршал, и без армии. И флота тоже не станет — все корабли войдут в состав кригсмарине. И служить галлы будут в вермахте, а кто не будет, лишится всяких прав, и будет рассматриваться как саботажник и сторонник мятежника генерала де Голля. Мы наследники кайзера Карла Великого, и вся Франция часть его огромного домена, возомнившая себя самостоятельной. Что ж — я их заставлю служить рейху, и они очень быстро осознают на своей шкуре, что означает
