Золотая лихорадка. Урал. 19 век. Книга 2 - Ник Тарасов

Однажды вечером, когда я проверял посты, ко мне прибежал Фома. Запыхавшийся, взволнованный, глаза полны тревоги.

— Андрей Петрович! — крикнул он ещё издалека. — Беда! В деревне Ключи пожар! Не меньше полдеревни горит!

Деревня Ключи была в десяти верстах от нас. Небольшая, дворов двадцать. Староверская, те самые люди, с которыми Елизар налаживал связи.

— Откуда знаешь?

— Дымом тянет, вон, смотри! — он ткнул пальцем на восток.

Я вгляделся. Действительно, далеко над лесом поднимался чёрный дым, густой, жирный.

Я выругался длинно и изобретательно.

— Игнат! — рявкнул я во всё горло. — Седлай лошадей! Берём двадцать человек, топоры, ведра, верёвки, всё, что для тушения нужно! Едем в Ключи!

Игнат вылез из казармы, недоуменно глядя на меня.

— Ты серьёзно? Это ж вёрст десять по грязи! Пока доедем, всё сгорит к чертям!

— Доедем или нет — но поедем! — отрезал я. — Если мы не поможем, завтра весь край будет говорить, что я пожар наслал! Что я деревню проклял! Понимаешь⁈ Это Рябов! Он поджёг, а мне вину вешает! Живо! Двигаемся!

Через пять минут мы уже мчались по раскисшей дороге. Лошади летели во весь опор, грязь летела комьями, залепляя лица и одежду. Над лесом поднимался всё более густой чёрный дым, подсвеченный снизу зловещим красным заревом.

Когда мы въехали в деревню, картина была адской. Горело пять домов. Огонь уже перекинулся с одной крыши на другую, языки пламени лизали почерневшие брёвна. Мужики и бабы носились с вёдрами, вопили, но толку было мало — вода из единственного колодца не успевала, а огонь разгорался всё сильнее.

Я спрыгнул с коня, не дожидаясь полной остановки.

— Игнат! Половину людей — на крыши! Срывать горящие доски, не давать огню перекидываться дальше! Остальные — цепью от колодца! Кузьма, бери топор, руби горящие брёвна! Быстро!

Мы врезались в хаос, как нож в масло. Мои «волки» были дисциплинированны — они не метались, не орали истерично. Они работали, как военная машина.

Кузьма с топором полез на крышу горящего дома и начал срывать пылающие доски, сбрасывая их вниз, подальше от других построек. Михей с Архипом организовали цепь — вёдра полетели от колодца к огню, передаваясь из рук в руки.

Я сам схватил багор, зацепил горящую балку, которая вот-вот должна была рухнуть на соседний сарай, и стащил её, не дав упасть туда. Руки обдало жаром, но я не обратил внимания.

Мы работали до ночи, пока не выбились из сил. Когда огонь наконец был побеждён, я рухнул на землю, измазанный сажей с ног до головы, мокрый от пота и воды. Руки тряслись от усталости, в лёгких першило от дыма.

Рядом упал Игнат, тяжело дыша.

— Пять домов сгорело, — прохрипел он, вытирая закопчённое лицо. — Но остальные отстояли. Могло быть хуже.

Староста деревни, седой мужик с обожжённой бородой и красными от дыма глазами, подошёл ко мне. Протянул руку, крепко пожал мою.

— Спасибо, Андрей Петрович. Не подоспей вы — всю деревню бы спалило дотла. Всех бы нас выжгло.

Я с трудом поднялся, чувствуя, как ноют мышцы.

— Как начался пожар?

Он помрачнел, лицо стало жёстким.

— Не знаю точно. Под утро. Сразу в трёх местах вспыхнуло. Будто поджог специально подстроили.

— Это не «будто», — сказал я тихо, глядя ему в глаза. — Это точно поджог. И я знаю, кто.

Староста кивнул, сплюнул на землю.

— Рябов.

— Рябов. Он хотел свалить вину на меня. Чтобы вы думали, что я проклятие навёл.

Староста сжал кулаки, челюсть ходила ходуном.

— Сволочь. Людей жечь… Это уже не торговля, не война за золото. Это… — он не нашёл слов.

— Это месть, — закончил за него я. — Он озлобился. Видит, что слухи не сработали, что я отбился. Вот и решил ударить по-настоящему.

Староста посмотрел на меня долгим взглядом.

— Ну ничего. Мы теперь знаем, кто друг, а кто враг. Если что понадобится, Андрей Петрович — скажи, мы поможем. Всей деревней поможем.

Я кивнул, пожал ему руку ещё раз.

— Спасибо. Я запомню.

* * *

Мы вернулись в лагерь под утро, вымотанные до предела. Я едва дотащился до бани, смыл с себя сажу и грязь, переоделся. Выпил кружку горячего сбитня, который Марфа сунула мне в руки, и только тогда почувствовал, что снова человек.

Елизар ждал меня в конторе, сидел на лавке, мрачный.

— Рябов перешёл черту, — сказал он без предисловий. — Деревню жечь… Это уже не война за золото, не борьба за прииски. Это месть чистая.

— Знаю, — кивнул я, усаживаясь за стол. — Но мы сделали что смогли, помогли людям. Они увидели, что я не колдун, а человек. Который пришёл на помощь, когда надо, который рискнул собой ради чужих людей.

— Слухи теперь пойдут другие, — согласился Елизар задумчиво. — Люди видели, как ты с мужиками огонь тушил. Как руки обжёг, брёвна таская. Какой колдун так будет делать?

— Именно. Рябов хотел меня опорочить, а получилось наоборот.

— Только… — Елизар помялся, — он не остановится. Он озлобится еще больше. Будет бить ещё жёстче. И не только слухами.

Я посмотрел в открытое окно. За ним серело утро. Грязь, слякоть, туман. Но где-то там, за этой пеленой, Рябов строил новые планы. И Штольц точил свои клинки.

— Пусть бьёт, — сказал я устало, но твёрдо. — Мы тоже не стоим на месте. Я уже не просто старатель, Елизар. Я — Андрей Петрович Воронов, купец второй гильдии. С бумагами, печатями, благословением церкви. И у меня есть артель, которая меня поддерживает. Есть люди в городе — Степан, его агенты. Есть связи в деревнях. Есть авторитет священника. Вот еще и в Ключах теперь обещали помощь в случае нужды.

Я повернулся к старику.

— Передай всем староверам в округе — если будут замечать какие-то странности, или людей лихих — пусть через тебя или Фому передают или же напрямую приходят. Нужно пресекать выпады Рябова на ни в чем не повинных людей.

Елизар кивнул, поднимаясь.

— Передам. Люди тебе поверят. Ты им уже доказал.

Когда он ушёл, я сел за стол и взял перо. Нужно было написать Степану. Рассказать о пожаре, о том, как мы его тушили, как староста благодарил. Пусть разнесёт эту историю по городу через своих людей. Пусть люди знают правду, а не рябовскую ложь.

Я писал долго, подробно. Описывал, как горела деревня, как мы работали всю ночь, как Кузьма с крыши горящие доски срывал, рискуя жизнью. Как Михей руки сорвал, воду из колодца доставая не останавливаясь. Как Игнат с топором балку отвел, которая на женщину падать собиралась.

Пусть эта история дойдёт до каждого кабака, до