Оракул с Уолл-стрит 3 - Алим Онербекович Тыналин

О’Мэлли кивнул с легкой улыбкой:

— Угадали, сэр.

Милнер оглядел нас обоих и жестом пригласил следовать за ним:

— Прежде чем мы перейдем к вашему знаменитому плану, хочу показать вам то, что построил своими руками. — Он обвел рукой панораму завода. — Двадцать шесть лет назад на этом месте было пустое поле и сарай с двумя старыми прессами. А сегодня здесь работает две тысячи человек.

В его голосе звучала неприкрытая гордость, и я понимал почему.

То, что создал Милнер, было настоящим американским чудом. Взлет от простого рабочего до промышленного магната за одно поколение. В моем времени подобные истории уже казались легендами, но здесь, в Америке 1920-х, они все еще случались.

— Впечатляюще, — искренне заметил я. — Особенно ваши новые цеха. Они построены по принципу конвейера Форда?

Милнер бросил на меня внимательный взгляд:

— А вы хорошо осведомлены, Стерлинг. Да, два восточных корпуса спроектированы под конвейерную систему. Год назад нанял двух инженеров прямо из Детройта. — Он остановился и посмотрел на меня с новым интересом. — Но как финансист с Уолл-стрит заметил такие технические детали?

— Я верю, что настоящее понимание бизнеса невозможно без знания его технической стороны, — ответил я. — Акция это не просто цифра на тикере. За ней стоят люди, машины, процессы…

— Черт возьми! — Милнер хлопнул меня по плечу с такой силой, что я едва удержал равновесие. — Если бы все брокеры думали как вы, Стерлинг, наша страна была бы в гораздо лучшем положении.

Мы прошли через главные ворота мимо охранников, почтительно приветствующих Милнера. Во дворе стояла группа хорошо одетых мужчин, явно руководящий состав компании.

— Позвольте представить вам мою команду, — сказал Милнер, подводя нас к ним. — Джеймс Уилсон, технический директор. Роберт Финч, финансовый директор. Доктор Эдвард Фелпс, глава исследовательского отдела. И мой сын, Говард-младший, учится бизнесу с самых основ.

Говард-младший, молодой человек лет двадцати пяти, был одет не в костюм, как остальные, а в рабочий комбинезон, испачканный маслом и резиновой пылью. Он выглядел смущенным, но его рукопожатие было твердым.

— Отец заставляет меня начинать с цехов, — пояснил он с добродушной улыбкой. — Говорит, нельзя руководить тем, чего не понимаешь изнутри.

— Мудрый подход, — кивнул я. — Точно так же, как инвестор должен понимать компанию, в которую вкладывает деньги.

Финансовый директор, худощавый мужчина с проницательными глазами, изучал меня с профессиональной настороженностью. Это понятно, в конце концов, я представлял потенциальную угрозу его авторитету в финансовых вопросах.

— Итак, джентльмены, — Милнер потер руки. — Предлагаю начать экскурсию с главного производственного цеха. А затем перейдем к презентации мистера Стерлинга. Должен сказать, — он повернулся к своим сотрудникам, — то, что предлагает наш молодой друг, весьма отличается от того, что рекомендуют большинство финансистов в наши дни.

Мы направились к массивным дверям главного цеха. Когда мы вошли внутрь, нас окутало тепло, запах горячей резины и механический грохот десятков станков. Перед нами предстала картина американской индустриальной мощи во всей ее красе.

Главный производственный цех Milner Rubber Works впечатлял своим масштабом даже после всего, что я успел повидать в Нью-Йорке. Огромное пространство, заполненное людьми и машинами, простиралось, казалось, до самого горизонта. Высокие потолки терялись в полумраке, лишь иногда прорезаемом лучами света из окон под самой крышей. Грохот прессов, шипение пара и гул конвейеров сливались в симфонию индустриальной эпохи.

— Впечатляет, правда? — спросил Милнер, заметив мой взгляд. — Три акра под одной крышей. Крупнейший резиновый цех к востоку от Миссисипи.

Все это гигантское пространство, было заполнено людьми и машинами, работающими в поразительном симбиозе. Рабочие в фартуках и защитных очках управляли прессами, гигантскими вальцами и вулканизаторами.

Конвейерные ленты перемещали заготовки от одной станции к другой. В воздухе висела тонкая пыль, блестящая в лучах света, проникающего через высокие окна.

— Вот он, пульс американской промышленности! — продолжал с гордостью рассказывать Милнер, перекрикивая шум. — Тридцать шесть прессов, работающих круглосуточно. Производим все: от автомобильных шин до детских мячиков.

Он провел нас вдоль главного прохода. Рабочие, замечая хозяина, выпрямлялись и кивали с уважением, но не прерывали своего труда.

— Здесь мы делаем уплотнители для Ford Motor Company, — Милнер указал на секцию, где рабочие вынимали из пресса что-то похожее на кольца разного размера. — Каждый третий автомобиль Форда имеет наши детали. А вон там, — он повел рукой в другую сторону, — начинаем осваивать синтетический каучук.

Я внимательно оглядывал цех, отмечая уровень организации, эффективность процессов. За видимой простотой стояли сложнейшие логистические решения. Каждый рабочий знал свое место, каждая машина расположена так, чтобы минимизировать лишние движения.

— У вас отличная организация производства, — заметил я. — Особенно впечатляет система перемещения сырья между станциями.

Уилсон, технический директор, заинтересованно посмотрел на меня:

— Вы разбираетесь в производственных процессах, мистер Стерлинг?

— Лишь как любитель, — скромно ответил я. — Но мне всегда казалось, что именно в деталях кроется разница между прибыльной компанией и убыточной.

Милнер удовлетворенно кивнул, явно довольный моими наблюдениями.

Мы продолжили движение через цех, и я заметил, как О’Мэлли с профессиональным интересом рассматривает огромные вальцы, через которые рабочие пропускали листы сырой резины.

— Занятная машина, — сказал он. — Чем-то напоминает печатный пресс, только намного мощнее.

Уилсон, услышав это, просиял:

— У вас наметанный глаз, мистер О’Мэлли. Действительно, принцип схож с печатным прессом, только давление в десятки раз выше. Мы разработали собственную модификацию, которая позволяет равномернее распределять компоненты в резиновой смеси.

На мгновение я поймал взгляд О’Мэлли, в нем читалось явное удовлетворение от признания его наблюдательности.

Когда мы подошли к секции вулканизации, Милнер сам начал объяснять процесс:

— Здесь происходит настоящая магия, Стерлинг. Сырая резина мягкая и липкая, непригодная для использования. Но стоит добавить серу и нагреть, и она превращается в тот материал, без которого сейчас не обходится ни одна отрасль.

Я наблюдал за процессом с искренним интересом. В будущем времени производство резины было высокоавтоматизированным, почти без участия человека. Здесь же, несмотря на механизацию, человеческий труд все еще играл ключевую роль. Рабочие орудовали инструментами с опытом и сноровкой, приобретенными за годы практики.

— А теперь, — Милнер повернулся ко мне, — я хотел бы услышать ваш знаменитый «План штормового предупреждения». Мои люди подготовили конференц-зал.

Я кивнул, чувствуя, как учащается пульс от предвкушения. Следующий час или