Маразматичный старик хотел отдохнуть - Сергей Александрович Махнев
– Меня пригласили на бал. Тот мужчина, что привёл вас однажды ночью. Не смотри так на меня, сын. Я понимаю, что должна быть на работе… – а дальше она начала оправдываться. Да так эмоционально, что стала параллельно ещё и теребить платье. Я понял, что Павел начал действовать. Молодец. А вот мать сейчас ещё и передумает. Вздыхаю и подхожу к ней, а потом обнимаю.
– Ты молодец, мам, хорошо тебе отдохнуть.
Тут я почувствовал, что и Алёнка обняла мать сзади.
– За дом не переживай. Всё будет в порядке, когда ты вернёшься.
Там уже и Степан присоединился. Облепили мы девушку, а она разрыдалась. Дети тоже заплакали. В общем, с горем пополам мы её отправили на улицу, где её уже ждала карета Павла. Ох уж эти традиции. В обычное время на машинах ездят, а вот на бал обязательно на каретах. Некоторые вещи я бы поменял, но мне это не особо интересно.
Собственно, после этого я был накормлен и упал спать. Лишь мелкий норовил поиграть с моим лицом, в ухо лез, мочку дёргал. Но что меня остановит от возможности отдохнуть? Ничего! И я уснул.
Ну а утром меня разбудил Степан. И главное, что не мой брат, а Степан Шпингалет. Постучал в дверь с утра, чем меня и разбудил.
Он и четверо парней выглядели уставшими и взъерошенными.
– Макс, на магазине стоит какая-то защита. Мы даже линию нанести не успели, как ставни опустились. Вой поднялся. Мы попытались эти ставни поднять, но ничего не вышло. А там уже и охрана нагрянула. Они нас гоняли по городу пару часов, перед тем как отстали. Мы уже хотели вернуться к Павлу, когда я заметил странность. В общем, нас пасли с неба. Дроны или еще какая ерунда. Пришлось в канализацию прыгать и там до утра блуждать. А потом к тебе, так как они наверняка будут следить за тем местом, где нас потеряли.
– Молодец, Степан. Зря пытался ставни открыть, а в остальном справился хорошо. Где умыться, вы знаете. Идите.
Я пропустил их в дом и извинился перед Алёнкой, которая уже не спала. Она ни слова не сказала, но девушки умеют одним взглядом много высказать. Так что я вздохнул и пошёл разминаться. Впереди у нас лавка Соломона, которую придётся штурмовать, чтобы получить хорошую скидку в будущем.
Пока ребята мылись, я узнал, что мать вернулась с бала под утро и ушла на работу.
– Она выглядела счастливой, – сказала Алёнка. И это не могло не радовать. Собственно, мы позавтракали тем, что было, и пошли к Павлу. У нас сегодня большой выход на дело. Само посещение лавки было обычным. Павел был в отличном расположении духа. И тут я даже не скажу, из-за чего больше: из-за матери Макса, то есть моей матери. Или из-за меня, который принесёт ему выгоду. Ну да ладно. Взял оружие себе и выдал новое Степану. Остальные пока не заслужили. Как там говорится, спички детям не игрушки. Особенно, если они из этих спичек попасть по цели не могут.
– Выдвигаемся, – говорю я, и мы весёлой гурьбой идём к лавке Соломона.
Кстати, о лавке. Она находится уже в торговом квартале. Там и народу больше, да и деньги крутятся немалые. Так что защита лавки вполне логична. Городничие еще часто тут бродят, так что будем действовать в небольших промежутках, между их патрулированием.
Пока мы шли, я заметил, что Васька пришибленный какой-то. Обычно, из-за своего возраста, он самый шебутной, а тут, словно что-то случилось. Чуть замедляю шаг, так как иду впереди, равняясь с лидером пацанов.
– Хромой, что с Васькой? У вас всё в порядке?
Хромой, кстати, уже не хромой. Ходит ровно, о травме ничего не напоминает, кроме клички, которой я его наградил.
– Да мы сами не поняли. Спрашивали у него, но он молчит. С утра, как проснулись, еле ноги волочил и глаза всё время красные, словно плакал.
Странно всё это. Но времени нет поговорить, мы пришли. После дела, если не забуду, поговорю с ним. А пока осматриваюсь.
Торговая улица с множеством двух- и трёхэтажных зданий. Кирпичные фасады чередуются с деревянными, множество вывесок и красочных витрин. Люди снуют туда-сюда, создавая оживлённую атмосферу. Ароматы свежего хлеба и жареного мяса смешиваются с запахом городской жизни.
Здание самого Соломона выделялось. Два этажа, большие витрины, и защита, которую видно невооружённым взглядом. Энергопроводов не видно, но это и не нужно, когда стёкла волнами гуляют от напитки силой.
– Ну, что делаем? – спросил Хромой.
– Мне нужен самый ловкий, чтобы он забрался на вот ту вышку, – указал я на высокую металлическую конструкцию. – Он должен рассмотреть и сказать, есть ли там металлический ящик с кучей светящихся проводов или что-то похожее.
– Сделаем!
Пока Хромой выполнял поручение, я размышлял. Обычно защиту ставят либо на самом верху, либо под землёй. Если последнее, то придётся сильно помучиться, чтобы выполнить работу. Собственно, сейчас и узнаем. Парень быстро лезет, Илья его зовут. Оказывается, он неплохо покоряет высоту. За минуту уже на вершину забрался. Пока он там проводит разведку, в голову лезут всякие мысли, например, про стороннего наблюдателя. Это ведь способ моего сознания быть в здравии и не делать глупых поступков. Ну или хотя бы объяснить эти глупости самому себе.
Кстати, забавно. Если бы он был, то он точно возмутился бы: «Почему ты так уверен, что стоит защита? Почему она должна быть либо внизу, либо вверху? Как вообще это всё работает?»
Я-то знаю, а сторонний наблюдатель типа интересуется. В общем, объясняю. Металлический ящик, что я ищу, по сути двигатель на душах. Например, я за счёт убитых монстров творю удивительные вещи, а техники, инженеры и изобретатели пошли дальше и дали возможность творить удивительные вещи всем. Как это работает…
В монстрах, так же как и в людях, есть душевный план. Это энергетический узел. Если нас или монстра убить, душевный план ломается и вся сила расходится в окружающей среде. Но если извлечь этот биосгусток с кристалловидной серединой, когда существо ещё живо, то можно получить портативную силу. Которую можно либо передать другому, либо использовать в механизмах.
Естественно, людская душа слишком агрессивна для использования в механизмах. Ну за исключением детских душ. Но тут мне достоверно известно, что за такое полагается неплохой такой негативный слепок на душе от самой сущности мира. И думаю за то, что я сделал и на моей душе такая метка есть…
И зачем я сам с собой об этом
