Активная разведка - Сергей Юрьевич Сезин
Если глянуть на то, что надо делать в такой халепе, то получается, что надо бежать по незнакомому лесу незнамо куда, лишь бы подальше от засады. То есть положиться только на удачу, сколько ее еще осталось либо из врожденного запаса, либо из накопившегося, если удача как-то сама собирается и накапливается. Вокруг ельник, так что надо голову чуть пригнуть и бежать так, чтобы без глаза не остаться, только бы ни ямы, ни пенька под ноги не попалось! Речка – узенькая, перескочил! Болотце, но неглубокое, по щиколотку, и неопасное – побежал насквозь и не увяз! Выстрелы гремят где-то сзади и вроде как удаляются. Ручеек, снова болотце… До чего мокрый лес-то! Так он бегал с час, явно оторвавшись от погони, пока дух совершенно не вышел из него вон!
Егор упал под разлапистую елку, укрывшись под нижними ветвями от беглого и невнимательного взора и немного полежал.
Когда сердце выскакивать перестало, посмотрел, что у него есть из всего, что понадобится. Два нагана, 21 патрон дополнительно, граната Мильса, за голенищем траншейный нож. Бинт, несколько тряпок, среди которых есть и та, что как второй бинт сойдет, кусок веревки, шитвянка, спички, кремень с кресалом, маленькая австрийская фляга с водой. И это все, остальное осталось в телеге, в торбе с инструментом. Пожевать нечего, но правда пока не до этого. Воды немного, надо беречь. Вокруг вроде бы воды до чёртовой бабушки, но кто знает, какая тут вода, с разными заразами или нет. Пить такую – можно и от лихорадки помереть или от холеры. Егор не отличал холеру от дизентерии, но накрепко запомнил, что если пить из разных сомнительных мест, то много чего случится. Две войны это показали наглядно. Можно было бы вскипятить болотную водичку, но нет ни котелка, ни кружки. А пить хочется здорово, после бега по лесу. И сколько он пробежал так? Несколько верст точно, только далеко ли убежал?
Итого: задачу присоединиться к другой половине группы и сделать то, что собирались – выполнить он не может. Значит, надо уходить восвояси, и чтобы его Надяки не обнаружили. За подстреленных – им придет время расплатиться. И не нужно увеличивать количество потерь на товарища Ежи, в миру Егора Лощилина.
Он прикинул, откуда прибежал, куда ехал и где здесь восток. С востоком еще более-менее ясно, куда ехал и куда бежал – темно и непонятно. Ладно, тогда на восток. Прошел немного и наткнулся не то на озерцо, не то болото. Ширина такая, что не перескочишь, шагов двадцать, и глубина кто знает какая. Он поднял сухую ветку длиной аршина два с половиной и попробовал достать дно… э-э… там глубина даже больше. Плыть-то можно попробовать, но до чего это доведет? Вздохнул и пошел искать, где это мокрое место заканчивалось. И пришел туда, где валялась ветка-щуп, которой он глубину мерил. Родители мои, да что же это такое? Морок и наваждение! Оно самое, он же сюда прошел посуху, так что не может оказаться на острове, не идя вброд! Вброд-то он ходил, но далеко отсюда. А что же делать-то? На его родине была полуденная мара, особенно в жару, когда голова может разными видениями окружиться и на них поддаться. Но это лес, а в лесу кто может быть? Леший.
А про лешего он в «монастыре» наслышался, как тот может задурить голову и блуждать по лесу заставить.
Есть и способы не поддаться. Например, поменять обувку или рукавицы с левой на правую. Увы, рукавиц нет, лаптей тоже. Некоторые сапоги можно надевать на любую ногу, так они сшиты, но не у него. В них, поменяв ногу, можно только до отхожего места добежать, решив, что ноги это пустяк по сравнению с мокрым делом.
Можно одежду вывернуть. Вот это пойдет. Еще есть присказка, отвращающая лешего: «Шел-нашел, потерял». Но это рязанские лешие от нее уходят, а здесь минский – вдруг она его не берет? Решил, что надо кафтан вывернуть, так надеть и присказку повторять, чтобы уже наверняка. И что получилось? Снова по кругу!
Надо что-то придумать. Если идти по берегу, то его снова по кругу водит. Тогда надо пойти сквозь лес, вдруг так не закружит. Пошел, пошел и снова вышел на тот же берег, и ветка лежит, только вышел к ней не с той стороны. Впору подумать, что на колдовское место попал. Был остров, что людей ждал, притворившись выступом берега. Когда Егор пришел на него, то и высунулся дальше из воды, чтобы добыча не ушла. А поплывет – его сожрет болото или озеро, ибо тут не всегда поймешь, где начинается болото, а где уже озеро. И сколько у него времени осталось? Неопасной воды – пусть на день. Если пить из вод озера, то пока разовьется в кишках зараза, то хорошо, если у него два или три дня. Если даже в озере заразы нет, но есть-то надо. Еда осталась на телеге, а жевать хоть хвою, хоть березовую ветку человек не может. Так что та же неделя.
Как раз хватит времени, чтобы вспомнить тех, кого любил и кого погубил до встречи со святым Петром-ключарем. А куда он Егора отправит – ну, понятно. Водку пил, баб любил, только что табак не курил, жене изменял, с родителями ругался, в церковь не ходил уж три года и молиться перестал, народу покрошил видимо-невидимо – куда такого? Туда, вниз.
Пойдем-ка, дьяк, прямо в ад,
Хорошо там уголья горят![6]
Значит, он сейчас найдет место, где будет лежать и вспоминать, ожидая того самого.
Вот только что это перед ним? Похоже на ржаной сноп, на нем сверху веночек из голубых цветов и из-под веночка два бычьих рога торчат. И сноп этот не стоит на месте, а ему навстречу идет.
А жать рожь еще рано, хотя колосья уже спелые, но и от долгого лежания не потемнели. Егор выдернул оба
