Фантастика 2025-24 - Владимир Мухин
— Не самой доброй ночи! — насмешливо буркнул я после того, как затолкал обрезок простыни в рот ближайшей девице. Потом повторил процедуру с растерявшимся главой рода Улеми и его второй соседкой по кровати, и добавил: — Надеюсь, вы узнаете ощущения?
В чувствах старика, кроме бешенства, появилось недоумение: ощущения он узнал, но лица Вэйльки, освещенное светом мерной свечи, не помнил.
Прежде, чем начать ему что-то объяснять, я перевернул лицами вниз обеих девчушек и связал им руки. На всякий случай, ибо прекрасно знал, что после того удара, которым я угостил каждую из них, в сознание они придут ой как не скоро. Тем временем арра Харзаха начало ощутимо потряхивать. Но не от страха, а от бессильной злости. Что очень не понравилось Вэйльке.
— Не торопись, любимая, все еще будет! — пообещал я, довязав последний узел и стащив надежно связанную девушку на пол, чтобы ее тело не мешало «общению» с ар Улеми. Потом забрался на кровать с ногами, выбил из плеч будущего собеседника обе верхние конечности и подрезал ему связки в паху. Благо знал совершенно точно, что бегать ему больше не придется. Затем попросил Вэйльку убрать «стужу», а когда услышал стон боли из-под кляпа, ударом кулака превратил благородный нос арра Харзаха в блин и удовлетворенно оскалился:
— Это тебе за нос моей старшей жены!
Как ни странно, страха не вызвала и эта вспышка боли: ар Улеми застонал, но продолжал смотреть на меня уверенным взглядом. Тогда я устроился поудобнее и заговорил:
— Пожалуй, пришло время представиться. Я — Нейл ар Эвис, сын Гаттора ар Эвис, маллорца, своей любовью пробудившего в вашей дочери Найтире слабенький Дар. Рядом со мной — моя первая меньшица Вэйлиотта ар Эвис, дочь Найтиры ар Эвис, в девичестве Улеми, ваша внучка и… самая сильная Дарующая, когда-либо рождавшаяся в этом мире! Да-да, можете не сомневаться — и новое лицо, и цвет волос, и шрамы — всего лишь образ, позволивший добраться до этого дома и воздать сторицей за все зло, которое вы причинили ей и ее матери!
Вслушиваться в то, как меняются эмоции арра Харзаха во время этой речи, было очень интересно. Напоминание об отце вызвало в нем злобную радость, фраза про пробуждение слабенького Дара у Найты — мучительное сожаление об упущенных возможностях, а словосочетание «самая сильная Дарующая, когда-либо рождавшаяся в этом мире» — недоверие. А зря: Вэйлька, слушавшая деда не менее внимательно, чем я, решила добавить моему утверждению вес. Поэтому пробудила оборотную сторону своего Дара и насмешливо сообщила:
— Вот сейчас у тебя отнимаются ноги. Ты ведь помнишь это ощущение, правда? А теперь задумайся вот о чем: чтобы лишить тебя способности ходить, маме потребовалось несколько страж. А мне достаточно пары мгновений…
Этот коротенький монолог его убил. То есть, мгновенно разрушил тот самый стержень, на котором зиждилась личность арра Харзаха, и поверг его дух в бездну уныния. И тут снова заговорил я:
— Если бы вам хватило души просто любить тех, кого вам послала Пресветлая, то вы были бы здоровым и молодым еще не один десяток лет. Да-да, я не ошибся, несколько десятков — Дар вашей внучки запредельно силен и способен творить чудеса. Но вы любили только себя, а остальными пользовались. В результате заставили перекинуться Найтиру, а в ее дочери вызвали такую ненависть к себе, что она предпочла забрать мать и сбежать в неизвестность возможности оставаться с вами даже лишнюю стражу… Ага, вы догадались совершенно верно: они добрались до меня. На второй день после визита посланной вами боевой звезды, которая убила одного из немногих людей, которых я искренне любил. Кстати, сколько звезд ждут меня в Лайвене сейчас? Одна? Две? Три?
— Одна⁈ — искренне удивился я, почувствовав ответ в его эмоциях. — А-а-а, с вашими вассалами? Наемниками? Еще с кем-нибудь? Тоже нет⁈ Вы что, решили, что первая звезда исчезла по дороге⁈
Следующее кольцо с лишним я терзал главу рода Улеми вопросами, на которые можно было ответить только «да» или «нет», и слушал молчаливые ответы. Выяснил, что о наличии Дара у Найтиры, кроме самого Харзаха, знал всего один человек, а воинам боевых звезд старый ублюдок заплатил за возвращение воровок! О том, что глава рода Улеми куда-то отправлял боевые звезды, знало три человека. И о том, что все трое находились в одном здании с нами.
Узнав все, что считал необходимым, я попросил меньшицу забрать у деда как можно больше жизни, чтобы он не мог заорать, вытащил кляп и настоятельно попросил объяснить мне, где искать всех этих посвященных. А когда ар Улеми заартачился, негромко сказал:
— Смерть может быть разной: вы можете лежать бревном год, два или три, не имея возможности шевельнуть даже зрачками, но при этом чувствовать боль, ощущать запахи и понимать, что гниете заживо, а можете умереть относительно быстро. Опять же, я могу выяснить ответы на интересующие вопросы у любого вашего домочадца, например, у этих вот девиц, а с вас просто взять болью за боль. Так, как когда-то отомстил еще нескольким вашим соотечественникам…
— Он ответит. Сам! — голосом, полным предвкушения, произнесла Вэйлька, села рядом, положила правую ладонь на плечо старика и обожгла его лютым холодом: — Не зли моего мужа, дед: он — единственный человек, который стоит между тобой и Бездной…
…Из Глевина выехали через Полуночные ворота одними из первых. Промчавшись между тяжеленных створок, поскакали по Торренскому тракту, обгоняя тех немногих, кто успел покинуть город раньше нас. А уже через полторы стражи съехали в русло небольшой речушки с песчаным дном и, с лошадьми в поводу, прошли по воде перестрелов восемь. Добравшись до впадающего в нее ручейка, двинулись вверх по его течению. Через какое-то время выбрались на берег, углубились в лес и еще стражи четыре двигались на восход. Все это время Вэйлька слушала лес одна. А к себе прислушиваться не позволяла, судя всему, раз за разом переживая не самое приятное событие в своей жизни. Оттаивать начала ближе к полудню, когда заметила, что я отклонился от выбранного направления и двигаюсь относительно него чуть ли не поперек. Правда, вопросов задавать не стала, прекрасно зная, что я никогда
