Гений автопрома - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Весной пропустил скорбную годовщину, позор. Теперь присел на деревянную скамейку, положил четыре белых живых розы на могильную плиту. И вдруг так пробрало…
Я ведь практически счастлив. У меня двое детей, красавица жена, любящая и заботливая. Шикарная и интересная работа, квартиры в Минске и в Москве, по советским меркам — денег куры не клюют. А Марина здесь, в полутора метрах под землёй. Точнее, её нет нигде, даже бренные останки, скрытые внизу от человеческого взора, давно уже… не хочется думать. Единственная дочка никогда маму не увидит и вообще называет мамой другую женщину, в то время как настоящая мать отдала жизнь ради рождения дочери на свет.
Именно в такие моменты люди становятся атеистами. Никакие «всё в руце божьей» и «пути господни неисповедимы» не способны объяснить мне, простому человеку, отчего творится подобная несправедливость.
Мне испытание? Родителям Марины? Её невинному ребёнку? Никто из нас не метит в святые, Мариночка, когда вырастет, надеюсь — тоже. Заче-е-ем⁈
Дорогая! Любимая! Если ты меня всё же слышишь, прости. Возможно, я много раз делал неправильный выбор. Недодал тебе того, что ты заслуживала, всё откладывал на потом, теперь хоть локти кусай: моя покойная жена больше ни в чём не нуждается.
Фактически у меня остался один лишь долг перед Мариной: вырастить нашу дочь. Да, с другой мамой, это лучше, чем без мамы вообще.
Винишь, что я сумел наладить счастливую жизнь, научился иногда не думать о тебе? Не только из собственных эгоистических чувств, приспособленчества, что есть, то есть, увиливать не буду. Но если бы я был несчастен, Мариночке рядом со мной было бы хуже, чем есть сейчас. Она растёт в полной и благополучной семье, её любят.
И всё равно… прости!
Внутренний монолог-исповедь высушил и вытянул силы больше, чем дорога Минск-Москва на жёстком сиденье, напрочь лишённом регулировок. Я поцеловал портрет Марины на медальоне и побрёл к неказистому армянскому грузовичку.
Ночевал в квартире Валентины, в свободной комнате. Вторую занимала её подруга, платившая только коммуналку, с неё Валя считала невозможным брать хоть копейку лишнюю. Вот с японского квартиранта, снимавшего нашу трёшку в Серебрянке, я получил сполна за год.
Полдня на МАЗе до возвращения в Москву оставили смутное впечатление. Бывшие соратники по запуску «березины» и «рогнеды», на тот момент безусловно лучших малолитражек в СССР и одних из самых передовых в Европе, как мне показалось, смотрели в сторону. Часть наиболее толковых сманили японцы, оставшиеся крутили жалом. Их взбодрило известие об открытии Могилёвского завода малолитражек, КБ завода во всю трудилось над перелицовкой «гольфа» под советские агрегаты и мелкие изменения экстерьера с интерьером, чтоб наглое нелицензионное копирование не било в глаза, тем более перспективная машина с предварительным индексом «Днепр-21023» предназначалась сугубо для внутреннего рынка.
Ещё обратил внимание на чуть меньший пиетет руководства объединения ко мне, представителю верховного и могущественного министерства. Можно сказать, личный представитель московского министра, око ЦК. Раньше, когда возглавлял АЗЛК, был с ними на равной ноге. Сейчас… ну, какой-то чиновник из серии «поднеси-подай». Моя миссия, почти сакральная, подтолкнуть легковой автопром из глубокой старины ближе к сегодняшнему дню, минчан не касалась. У них и так всё нормально, если только не растратят кадры, с таким трудом и в авральной спешке подготовленные.
С МАЗа — снова на моторный, последнее совещание с Камейшей и созданной им временной бригадой по реинкарнации волговского дедушки. За истекшие сутки они вполне осознали, насколько непросто сохранить основные части мотора в первозданном состоянии и выполнить мой заказ: штатная работа без перегрева и повышенного износа до 6000 оборотов, максимальная мощность не менее 120 лошадиных сил при 5000–5500 оборотах, сохранение высокого крутящего момента при 1500–2000 оборотах. А кому сейчас легко?
— На том оборудовании, что сейчас на ЗМЗ, это не реально, Сергей Борисович, — расстроил меня Игнат. — Мы уже успели раскрутить один новый двигатель и один из списанных. Так вот, у нового уже есть микротрещины. Посмотрели алюминиевое литьё под рентгеном, думаю, с таким качеством можно выбраковать всю партию подобных двигателей. Без капитальных вложений в оборудование не обойтись. Иначе на высоких оборотах и повышенных нагрузках трещины охватят весь мотор. На фоне этого экономия — оставить прежние отливки блока и головки блока — просто бессмысленна. Мы можем изготовить стальные формы под новую конфигурацию.
— Без ножа режешь… Будто из моего собственного кармана заставят покупать установки.
В том кармане лежали рубли от сдачи квартиры за год, их даже на тряпочки-протирки для новых станков не хватит.
— Утешу: точность металлообработки алюминиевых деталей пока удовлетворительная.
— А электрическая часть? Электроприводы клапанов? — я тихонько начал жалеть, что обратился на Минский моторный. Хоть и зря. На любом другом, кроме ЗМЗ, услышал бы что-то похожее. Да и на самом Заволжском директор жаловался на износ оборудования.
— Пока сделаем на чистом энтузиазме, любитель с завода имени Вавилова подписался. Полупроводники выпускает минский завод «Интеграл», моточные изделия — имени Козлова. Вопрос цены. Впрочем, мы сделаем промышленный образец, а где и почём изготавливать — решай сам.
Причём, потратив кучу сил, времени и нервов, я не буду считаться конструктором ни обновлённого двигателя, ни ГАЗ-24–10. Что-то мне не нравится чиновничья доля.
Глава 7
Фотомодель и гонщица
Катерину я волевым решением отправил на верхнюю полку, сам уместился на нижней. Когда проводница забрала билеты, дизайнерша смиренно раскатала постель на втором этаже, но не преминула пожаловаться:
— Валентина забрала чёрное платье!
— А ты и в Горьком хотела крутить попой в обличии фотомодели? Мало московских кавалеров? На Волге парни простые. Им нужны девки крепкие, умеющие варить щи-борщи и проявлять терпение, когда муж вернулся с трудовой вахты навеселе.
Соседка по купе, чопорная тётка, похожая на школьного завуча, подслушивала и предосудительно таращилась, но, спасибо ей, не вставляла свои пять копеек.
— Считаешь, москвичи лучше?
— Драгоценная! Лично я никогда не собирался замуж ни за волжанина, ни москвича, ни даже за прибалта как некоторые. Раз ты своего лабуса не вытерпела, а он — толковый и положительный парень, уж не знаю, чем тебе угодить. Принц? Но британский принц Чарльз только что женился на Диане, ты чуть-чуть упустила время.
— Он же вроде старый был?
— Обижаешь. Всего на пару лет старше меня, а я вполне себе ещё… Не засматривайся на женатого!
Она фыркнула, ранее разок продинамленная, урок усвоила. Я не стал её обнадёживать. В смысле,
