Фантастика 2025-50 - Сергей Ампилогов
— Есть, — коротко отозвалась Загерликова.
Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура
Рам в окно наблюдал, как троицу избежавших виселицы сволочей подвешивают за руки для порки. Настроение у него было премерзкое — второй раз полковник убеждался в том, что корпораты одним миром мазаны. Прокофьев прикрывал Шеридана, тот — своих ублюдков, а в сумме выходило так, словно это сам Рам потворствует преступникам. Не будешь же опускаться до уровня жалобщика, объясняя рядовым причину столь резкой смены наказания.
Дверь в кабинет распахнулась от пинка ногой и в проёме возник Грэм с двумя термостаканами с кофе.
— А не проще поспать ещё пару часов? — осведомился полковник, наблюдая, как контразведчик почти танцевальным пируэтом уворачивается от робота-уборщика.
Грэм уселся на свой стол и сказал:
— Хочу посмотреть, как этим ублюдкам шкуру спустят. Я распорядился, чтобы им после порки ещё спины солью натёрли и так отправили Шеридану. Пусть сам лечит, раз такой заботливый.
— Я смотрю, ты с утра добрее некуда, — невольно рассмеялся полковник.
— Ноблесс оближ, — подавив зевок, отозвался Грэм.
И вытянул руку со стаканом, словно регулировщик — жезл.
Пока Костас, натужно скрипя мозгами, пытался сопоставить произнесённое контрразведчиком по-французски “положение обязывает” со странной жестикуляцией, на пороге кабинета появилась Ракша. Отвратительно-отдохнувшая и выспавшаяся, с белозубой улыбкой и ведёрком попкорна в руках.
— Что? — поинтересовалась она под взглядами мужчин. — Я все эти дни моталась за развлекающимися уродами, теперь моя очередь развлекаться.
— А два попкорна взять не догадалась? — попенял Грэм, отдавая Дане кофе.
Та протянула ему попкорн:
— Угощайся, я всё равно столько не съем.
— Надо было билеты продавать, — пробурчал Рам и полез в коробку с сигарами.
Облокотившись на подоконник, трое офицеров с интересом смотрели, как назначенный палачом вахмистр-тиаматец проверяет “девятихвостую кошку” — кожаную плеть с девятью “хвостами”, в каждый из которых был вплетён металлический шарик.
— Тоже твоя идея? — поинтересовался Рам у Нэйва, показывая на плётку.
Полковник даже не знал, что в полку есть такой инструмент — до сего дня проштрафившихся без затей лупцевали пулемётным шомполом.
Грэм молча показал на Ракшу.
— Два садиста-режиссёра, — покачал головой Костас. — Закончится война — звиздуйте триллеры снимать. С вашей фантазией народ из зала прямиком в реанимацию будет отправляться, с инфарктами.
— А ты представь что бы они с местными сделали, не подоспей патруль вовремя? — безжалостно поинтересовалась Ракша. — А нам потом на обезображенные тела любоваться, да подавлять бунты аборигенов. Так что пусть боятся, раз ни чести, ни мозгов.
— Да я ж не против… — улыбнулся полковник.
Свистнула плеть. Наказанный задёргался и заорал диким, нечеловеческим голосом. Его товарищи, висящие рядом, с ужасом следили за превращением спины подельника в кровавые лохмотья.
После шестого удара штрафник уже не орал, а после десятого — перестал даже дёргаться. Вахмистр, отложив плеть, проверил пульс у своей жертвы, а затем зачерпнул горсть соли из стоящей рядом банки и втёр в измочаленную спину наказанного.
Завершив, тиаматец помыл руки и перешёл к следующему корпорату.
— Не надо! — взвыл тот.
Без толку. Вахмистр лишь улыбнулся и вновь заработал плетью.
— Разложили парня у мачты и всыпали сорок горячих, — неожиданно процитировал Грэм.
— Это откуда? — полюбопытствовал Костас.
— А, вычитал в книге со старинными песнями, — Нэйв зачерпнул попкорна. — Матросская баллада, ещё докосмической эпохи. Как раз про такое наказание.
И, закинув попкорн в рот, с нескрываемым удовольствием продолжил наблюдать за поркой.
— Ты что, тоже эту книгу читала? — повернулся Рам к приёмной дочери.
— Не, я в фильме видела, — ухмыльнулась та, впрочем больше увлечённая попкорном, чем видом телесного наказания.
Костас уже открыл рот для ответа, как внезапно почувствовал нечто странное. Волну возбуждения, прошедшую по телу, и несшую с собой одновременно знакомое и новое наслаждение. К бурлящему, обжигающему возбуждению примешивалось озорное веселье, отчего хотелось одновременно весело смеяться и застонать от удовольствия.
Судя по ошалевшим глазам Нэйва и Ракши — с ними происходило нечто схожее.
— Что это? — вцепившись в подоконник, выдавил Рам.
Вместо ответа Грэм отлип от подоконника и как-то странно, бочком и враскорячку, кинулся к двери.
— Какая скотина притащила сюда свою бабу?! — распахнув двери, заорал он. — Дежурный! Имя этого засранца!
Сообразив, что причиной столь странных ощущений была идиллийка где-то в пределах действия эмпатии кувыркающаяся в постели с кем-то из своих, Ракша оглушительно расхохоталась.
— Прости, но я пойду и сниму рожи ребят, пока это не кончилось, — заявила она и вытащила из кармана коммуникатор. — Заодно может и найду этого кобеля быстрее молчи-молчи. Мне ничто ходить не мешает.
Резко выдохнув, она поставила на подоконник попкорн и вылетела из кабинете с коммуникатором наперевес. Крики Нэйва, сыпавшего угрозами и проклятьями в адрес идиота, устроившего потрахушки на службе, были слышны по всей комендатуре.
Как бы то ни было, виновник происшествия и не думал завязывать со своим занятием, вскоре доведя подругу, да и половину комендатуры, до яркого и продолжительного финала.
На этом месте рёв Грэма оборвался, сменившись судорожным всхлипом.
Рам нашарил на подоконнике выроненную сигару и затянулся.
— Грёбаная планета, — выдохнув клуб дыма, сказал он, понимая, что теперь придётся менять трусы. — Я кончил и закурил…
Через минуту в кабинет бомбой влетело голое тело, шмякнувшись точно под ноги полковника.
— Вот этот говнюк, — сообщил входящий следом Нэйв.
Глядя на его походку с ногами врастопырку, Рам понял, что проблема смены нижнего белья встала и перед “сфинксом”. И ещё перед многими, если судить по разъяренно-недоумённым воплям в коридоре.
Почему-то это развеселило полковника.
— Лейтенант Фош, — опознав голое тело, начал Рам. — До сего момента я считал, что иметь одним членом всю комендатуру — это моя привилегия. Но признаю — вы меня переплюнули.
— Рад стараться, месье полковник! — приняв вертикальное положение, вскинул руку к виску лейтенант.
На лице Фоша не наблюдалось и тени раскаяния.
— Но иметь своего командира — моветон, — стараясь не заржать, продолжил Костас. — Потому объявляю вам три наряда на службу за нарушение субординации, два наряда — за нарушение формы одежды… точнее, отсутствие таковой. И штраф в размере суточного жалованья за нарушение пропускного режима.
— Есть пять нарядов на службу и штраф, месье полковник! — проорал Фош.
— А теперь пусть ваша подруга проваливает из комендатуры! Всё, лейтенант, свободны, — махнул рукой Костас.
Лейтенанта как ветром сдуло. Рам посмотрел в окно, затем — на раскорячившегося Грэма и захохотал. Секунду спустя к нему присоединился и контрразведчик.
— Надо будет потом глянуть, что Дана
