Фантастика 2025-32 - Алексей Викторович Вязовский
— Полковник Василенко! — меня остановил огромный, почти квадратный мужик в камуфляже и берцах. Он махнул перед моей похмельной физиономией коркой немереной крутизны и безапелляционно произнес.
— Открывай ворота и запускай свою печку! Заебались уже ждать.
— Основания? — я наклонил голову и выдохнул на него весь скопившийся перегар. — Документ привез?
— У меня приказ, — твердо сказал полковник. — Не положено документ.
— А что тут у тебя? — спросил я, и полковник приоткрыл полог.
Нельзя сидельцам по матери ругаться, и я не стал. Вслух не стал, а про себя крыл почем зря. И этого полковника, и его начальство, и нашего президента, который допустил это. Кузов был набит телами, брошенными беспорядочной кучей. Молодые, старые, в основном мужики, но и несколько голых женских лодыжек я увидел тоже. В глазах паренька, что лежал в метре от меня, навсегда застыло какое-то наивное удивление и совершенно детская обида. Он до самого конца не верил, что это происходит с ним по-настоящему. Пацан ведь совсем… И меня вывернуло от этого зрелища наизнанку. Я блевал натужно, до боли в животе, до появления горечи во рту. А полковник лишь смотрел на меня недоуменно.
— Открывай ворота, — снова потребовал он и зло оскалился. — У нас время! Скоро еще десяток таких КАМАЗов подъедет. И чего это вы, Сергей Дмитриевич, слабину дали? У вас ведь и у самого руки в крови по локоть. Вы у нас человек известный.
Я вытер рот платком, который заботливо подал мне Коля.
— На мне невинной крови нет! — ответил я, устало привалившись к кузову спиной. Меня трясло как осиновый лист. — Я в отличие от тебя, сука, невинных людей не расстреливал. Мы солдаты, а не палачи, и воюем с такими же, как мы сами. Если человек по кривой дороге пошел, то он уже знает, что свою пулю поймает когда-нибудь. Он готов к этому, понимаешь? Такая у нас жизнь, и мы ее правила приняли. А то, что ты сделал… Гореть тебе в аду, падла!
Ну сейчас подеремся. Или будет что посерьезнее. Я тихонько расстегнул пуговицу на пиджаке. Успею вытащить Макаров? Сильно сомневаюсь. Это спецура. Он от меня мокрого места не оставит, и ствол не поможет.
— Открывай ворота, — спокойно посмотрел на меня полковник. — И ты ни хрена не понимаешь. Это мятежники, а не мирняк! Они бы страну кровью залили, как в Гражданскую. Мы это сделали, чтобы такие, как ты и дальше жировать могли.
— Открою, — согласно мотнул я головой. — Если ты мне двух главных покажешь. Вице-президента и председателя вашего сраного Верховного Совета. Если они тут, в этом кузове, я сам замок с ворот сниму и рубильник дерну. И даже тела разгружать буду…
— Их тут нет, — зло засопел полковник. — Они в изоляторе на Лубянке, показания дают.
— Понятно, — усмехнулся я. — А что же ты с этих показания не снял, а? Тут же половина случайных людей! Они и оружия в руках отродясь не держали! Отдайте тела матерям и женам, пусть похоронят по-человечески. Что ж вы, суки, с людьми, как с падалью последней обращаетесь? Концы в воду решили спрятать, да? Как будто и не было ничего?
— Открывай ворота, Хлыстов! — заревел полковник. — Иначе сам в этот кузов ляжешь! Или ты думаешь, что тебе все можно? Послал прилюдно важного человека, и теперь в дамках?
— Да ни хрена ты мне не сделаешь, — зло усмехнулся я. — Я же целый помощник депутата. Я теперь плоть от плоти той же системы, что и ты. И сегодня вечером на приеме в Кремле буду руки всяким уродам пожимать и тосты поднимать за тех, кто эту бойню допустил. Я буду там, куда мясников вроде тебя не пускают. Проваливай, полковник, и жмуров своих увози. Можешь рапорт написать, что тебя уголовник Хлыстов тоже на хуй послал. Но если у тебя хоть капля мозгов есть, то ты их отвезешь в другое место, а сам скажешь, что тут света не было ввиду критической поломки электроподстанции. Зуб ставлю, что ее уже раскурочили. И стрелять ты здесь не будешь, потому что у тебя приказа нет. Все, вали отсюда!
— Ты же с танкистами на мосту пил! — зло посмотрел на меня Василенко. — Что же ты тут девочку из себя строишь?
— Танкисты воевали, — выплюнул я, — а ты безоружных людей, которые по глупости в Белый дом приперлись, просто взял и расстрелял. Там же бабы лежат. Или они тоже мятежники, полковник?
— Я тебя закрою! — Василенко пошел багровыми пятнами. — Ты у меня за соучастие на пятнашку сядешь…
— Я не сяду, — покачал я головой. — И ты, полковник, не сядешь за то, что сделал. И те двое уродов, что людей на убой привели, тоже не сядут. Никто не сядет. Все об этом просто забудут. Все будут жить так, как будто ничего не случилось. Будут пить, есть и трахать баб, и выбросят из головы этих людей. И знаешь, кто первый о них забудет? Те, кого сейчас на Лубянке допрашивают. Все, уезжай, полковник, тут тебе не обломится.
Через пару минут КАМАЗ взревел движком, выплюнул мне в лицо струю солярочного дыма, развернулся, растерев по асфальту блевотину, и погнал куда-то еще, чтобы спрятать следы чудовищного преступления. А я смотрел на удаляющуюся машину и не понимал: да кто же из нас на самом деле бандит? Я или государство? Ответ, что пришел мне в голову, оказался совершенно однозначен. Ну, точно, не я!
Глава 18
Георгиевский зал Кремля сиял огнями. Номер два шла рядом, в белом вечернем платье от Yves Saint Laurent — сама элегантность. Голая спина, жемчужное колье… Контраст с тем, что я видел вчера — чёрный, обугленный остов Белого дома и нынешняя картинка — был чудовищным. Все это казалось нереальным. Почему я взял на встречу лобненскую Лену? Так приглашение было на 2 персоны. Не Карася же тащить с собой…
Фуршет был «на ногах» —
