Шарлатан 3 - Квинтус Номен
Незабвенный Леонид Ильич однажды изрек: экономика должна быть экономной. В условиях, когда на, допустим, кондитерских фабриках (да и вообще на пищевых предприятиях) работники умудрялись воровать до четверти исходного сырья, страна просто содрогнулась от хохота, хотя сам Леонид Ильич имел в виду нечто другое: нужно просто не выбрасывать то, что еще можно использовать. Однако энергия в Союзе «дорогого Леонида Ильича» стоила копейки, сырье тоже – а усилиями товарища Косыгина (и явно не товарища Либермана) основным критерием эффективности любого производства стали деньги, причем именно в виде прибыли – и тратить их на какие-то не очень дешевые ресурсосберегающие технологии никто не захотел.
Впрочем, и сейчас мало кто хотел «тратить деньги напрасно»: вон, Кулебакскую руду взяли и списали в «забалансовые запасы», то есть такие, добыча которых «нерентабельна». Ну да, она получалась раза в два с половиной, а то и в три дороже, чем руда, скажем, криворожская. Но оказалось, что на такой руде, причем на ее «дороговизну» внимания вообще не обращая, прекрасно работают небольшие «артельные» в основном заводики. Потому что к заводику, который в сутки два-три вагона руды использует, прокладывать железную дорогу просто невыгодно, а на грузовиках туда возить «дешевую» руду из того же Кривого Рога – так она вообще золотой покажется.
А относительно меди ситуация была посмешнее. И если «издали посмотреть», то она выглядела вообще как комедия абсурда: например, на Уральском медеперерабатывающем комбинате в отвал отправляли отходы, в которых меди было около трети процента, то есть даже больше, чем в поставляемой на комбинат медной руде. Правда, в отвалы шли пиритные огарки от сернокислого производства, которых только у этого комбината накопилось порядка двух миллионов тонн. А всего в уральских отвалах этого огарка накопилось больше двадцати миллионов тонн, заметно больше – и отвалы постепенно превращали окружающую местность в зоны химического заражения. Но на медеплавильном заводе просто не было оборудования, с помощью которого можно было бы эту медь извлечь.
И я бы понял, если бы никто не знал, как это сделать, но «проблему огарков», причем за большие деньги, ученые страны уже двадцать лет упорно решали. И эти ученые успели придумать несколько довольно эффективных методов переработки этих «отходов» – однако цена получаемой той же меди все еще была заметно больше выплавляемой традиционным путем и все разработки советской химической науки малограмотные (каковых подавляющее большинство было) «руководители» отправляли на дальние полки в архивы. Однако и извлечь их оттуда оказалось очень нетрудно.
Я – извлек (точнее, просто обратился за помощью в поиске к преподавателям химфака индустриального института), почитал – и мне очень понравился один «относительно безвредный» способ обработки огарков. Который позволял из них довольно просто извлечь примерно восемьдесят пять процентов меди, половину цинка (которого там вдвое больше меди, оказывается, содержалось), а так же больше половины золота и серебра (которых там были малые граммы на тонны, но тонн-то валялось без дела очень много), а так же селен, мышьяк, свинец и фигову тучу всяких других довольно полезных металлов. А получаемый в конце процесса остаток переработки на две трети мог использоваться в металлургии в качестве довольно приличной руды, а треть – как добавка к цементу. Там просто на финальном этапе проводилась магнитная сепарация и все примагнитившееся было как раз довольно неплохой рудой, а то, что к магниту не прилипло – содержало много кремния и для домны не годилось, а вот для цемента оказалось просто идеальной добавкой. А если учесть, что в этом огарке одного железа было около сорока пяти процентов, то и возить этот огарок было не менее выгодно, чем какую-нибудь криворожскую руду. Ну а то, что для ее подготовки для домны требовалось много хлора – я знал, где с ним проблем нет. Однако Павлово был все же городом небольшим и превращать его в мегаполис у меня ни малейшего желания не было, да и вообще «тянуть на себя все одеяла» в наши с Зинаидой Михайловной планы не входило – и после недолгих переговоров на уровне обкомов (в чем нам сильно помог Сергей Яковлевич) местом строительства завода по «первичной переработке пиритового огарка» был выбран Скопин. Железная дорога для подвоза сырья и отвоза готовой продукции там была, место для нового жилищного строительства – тоже. И в городе даже речка какая-то протекала, худосочная, но и ее очень даже хватит для обеспечения города (и нового завода) чистой водой.
Мы успели обо всем договориться до конца февраля, и уже первого марта в Скопине начались подготовительные работы. Именно подготовительные, и готовилась в первую очередь стройка нового жилищного микрорайона. Ну как микро: в городе сейчас проживало меньше пятнадцати тысяч человек, а микрорайончик строился в расчете на десять тысяч. И там, кроме жилья, и детские сады со школами намечалось построить, и всякие клубы с библиотеками, две поликлиники (детскую и «взрослую»), новую горбольницу, магазины разные. То есть отдельно магазины строить не планировалось, все они должны были на первых этажах новых домов поместиться – но все равно стройка намечалась грандиозная. И закончить ее нужно было уже в августе. То есть кровь из носу нужно было ее в августе закончить…
Только на жилкомплекс в одном Скопине по плану намечалось потратить чуть больше восемнадцати миллионов рублей, еще на завод почти двадцать – суммы заметные, хотя при нынешних объемах производства на предприятиях КБО почти заметные не очень. Но только почти незаметные – а всего строек, подобных скопинской, в плане закладывалось больше трех десятков, и общая сумма расходов только на капстроительство немного превышала миллиард с четвертью – но ведь заводам и фабрикам кроме стен с крышей еще и станков разных, оборудования часто очень недешевого
