Фантастика 2025-32 - Алексей Викторович Вязовский
— Идем! — я не стал наслаждаться унижением этого осколка человека, хотя к вахтерскому племени имею давнюю и довольно сильную неприязнь. Они слишком близки к вертухаям, и имеют схожее, насквозь гнилое нутро. Вот и сейчас он бухтит что-то, поминая проклятых бандитов, и крутит диск телефона. Что ж, дед, тебя ждет сюрприз!
Я, Копченый, Штырь, Руля, Йосик, три юриста и десяток крепких лобненских парней в кожаных куртках пошли по коридору, плавясь под взглядами итээровцев, которые по какой-то непонятной причине еще работали, а не бузили на улице. Люди смотрели на нас с опаской, как на стаю бродячих собак, и они совсем не были похожи на пресловутую уборщицу из Газпрома, у которой украли сумку от Dior. На меня смотрели обычные советские люди в блузках с катышками и в костюмах с залоснившимися локтями. Они получали копеечную зарплату с задержкой, но неизвестность их все равно пугала. Они жутко боялись, что все станет еще хуже.
— Николай Петрович занят! — путь мне перегородила секретарша советского разлива — пышная тетка с химической завивкой и броским макияжем. — У него совещание!
— Какое у него может быть совещание? — искренне удивился я. — О чем ему совещаться? Он вещички упаковал уже?
Вся приемная посмотрела на меня в шоке.
— Н-нет! — растерялась секретарша и побледнела, встретившись взглядом с Рулей. Он задорно ей подмигнул и по-хозяйски открыл дверь, обитую дерматином.
— Зря! — с сожалением сказал я и прошел в кабинет, пока та держалась за сердце. Ну надо же! Весь комсостав в сборе. Да я и надеяться не смел на такую удачу.
Кабинет мне понравился. Просторный, отделанный деревянными панелями, висят вымпелы победителей соц.соревнований. Этакий совковый шик. И мебель мне тоже понравилась. Помпезный офисный вариант, купленный за валюту. То, что надо, когда у тебя сотрудники зарплату раз в три месяца получают. Впрочем, ради величия компании можно и потерпеть. И вообще, в стране кризис. Именно так говорили владельцы крупных московских бизнесов в конце 2008-го, когда сокращали треть головного офиса и покупали себе на сэкономленные деньги новый бизнес-джет.
— Кто вы такие? Кто вас сюда пустил? — возмутился крупный мужчина в золотых очках, который сидел во главе длинного Т-образного стола. Кстати, его кресло мне тоже понравилось. У меня и то похуже будет.
— Кто мы такие, ты и так знаешь, — спокойно ответил я, без разрешения придвинув стул к торцу длинной части стола. Я расстегнул плащ и поймал на себе удивленные взгляды. Нечасто в этот кабинет заходят люди в бронежилетах. Наверное, я первый.
— И ничье разрешение мне больше не нужно, — сказал я, когда присутствующие вдоволь насладились непривычным зрелищем. — Это моя компания, и это мой кабинет. А это мои сотрудники. Не правда ли, уважаемые?
Уважаемые сидели чуть теплей говна, а на их бледных лицах я читал гнев, изумление, страх, возмущение, интерес… О! Вот этого на заметку. Он явно просчитал ситуацию. Худощавый мужик лет сорока с лысиной в полбашки, которую и не думает закрывать кокетливым чубчиком. Напротив, стрижется коротко. Взгляд серых глаз прямой, уверенный, смотрит с ухмылкой. А раз сидит на совещании в этом кабинете, значит, не дворником здесь трудится. Остальные пока находились на этапе перехода от вышеперечисленных чувств к панике. Все-таки ватага братков, которые выстроились вдоль стены, могла нагнать ужас и на более смелую публику.
— Я звоню в милицию! — поджал губы Богунов. — Совсем распоясались!
— Не надо никуда звонить! — Руля ласково выкрутил его кисть. — С тобой люди пришли культурно побазарить за жизнь. Чего ты как неродной?
Директор покраснел, как рак. Сейчас рванет.
— Да что вы себе позволяте? Кто вы такие? Вон из моего кабинета! — заорал Богунов и вскочил с кресла, но Руля его вежливо усадил назад. На этом запал смелости у директора закончился. Мой охранник не стал красивей, чем был до этого.
— Да что ты, в натуре, беспокойный такой? — сказал Руля. — Тебя успокоить или, может, посидишь, послушаешь?
— Ну что же, — сказал я, когда Богунов угнездился в кресле с самым мрачным видом. — Кто мы такие? Вопрос прозвучал, и хоть он на редкость идиотский, я на него отвечу. Давайте знакомиться. Меня зовут Хлыстов Сергей Дмитриевич. Я приехал в этот город неделю назад и остановился в гостинице Нефтяник, в номере 302. Я имею отношение к компании «Геопром-Москва». Если вы помните, она выиграла аукцион, на котором была продана Сургутская Нефтяная Компания. Так что говорю еще раз. Это мой кабинет, или в будущем — кабинет одного из здесь присутствующих, но точно не твой, Николай Петрович. Тут твоего больше ничего нет. У тебя есть пакет акций, будешь деньги на сберкнижку получать, если компания вдруг прибыль принесет. Еще сможешь проголосовать на общем собрании акционеров. А пока начинай передавать дела. Прошу по-хорошему.
— Это аукцион прошел с нарушениями, — зло выплюнул Богунов. — Мы опротестуем его результаты! И в любом случае его решение не вступило в силу. Я директор компании, и я принимаю здесь решения!
— Понятно, — покладисто сказал я, оглядел еще раз кабинет. — Здесь есть главбух?
— Я главный бухгалтер предприятия, — несмело поднял руку насмерть перепуганный мужичок в очках. — Сенцов Виктор Иванович.
— Виктор Иванович, — любезно оскалился я. — От лица новых собственников я запрещаю вам делать любые перечисления и выдачу денег из кассы, кроме как на зарплату. Есть вероятность, что бывший директор перед уходом захочет похитить средства компании.
— Но как…? — растерялся главбух. — Я же обязан…
— У вас есть право подписи, — вперед вышел Йосик, видя, что я ступил на тонкий лед и все заготовки на тему экономики у меня закончились. Он продолжил. — Без вашей подписи банк платежку не примет. Вы уведомлены надлежащим образом, и в случае нарушения будете считаться соучастником хищения. В случае отказа с вашей стороны от выполнения противоправных приказов и наложения на вас любого взыскания или увольнения вы будете восстановлены в должности, все взыскания снимут, и вам выплатят компенсацию в размере ста долларов за каждый день вынужденного прогула.
А Йосик-то молодец! — обрадовался я. — Сразу включился в игру. Вон, какие рожи у всех задумчивые стали. Особенно у того, лысого.
— Я ничего передавать не стану, — гневно заявил
