Черноморский призрак 2 - Сергей Васильевич Лысак
— Ну и х… с тобой, идиот. Раз ты такой тупой, и не понимаешь, что я никогда бы не начала этот разговор, если бы не имела неопровержимые доказательства твоей вины, то кто тебе доктор? Не хочешь по-хорошему, не надо. Мне ты и в качестве «болвана» сгодишься…
Охренел князюшка. Никак не ожидал услышать от пятнадцатилетней девушки такие слова. Дальше тянуть нет смысла. Если человек не хочет добровольно сотрудничать, то толку от него все равно не будет. Даю команду Гансу, и князь падает на руки стоящих рядом Ерофеева и Сосновского, сраженный парализующим ударом станнера. Вот теперь можно и «побеседовать»…
Укладывать клиента на топчан необязательно, и на полу полежит. Все равно, здоровье ему больше не понадобится. От моего места за столом недалеко, поэтому можно не вставать. Расстояние позволяет. Ганс включается в работу, соединяя меня с сознанием князя, и я углубляюсь в воспоминания того, кто совсем недавно считал себя почти небожителем. Что и говорить, не пошел урок декабристов впрок…
Продвигаясь все глубже сквозь пласты памяти князя, узнаю много интересного. Это просто информационный Клондайк какой-то по сравнению с полковником Эстерманом. Тот действительно был пешкой, а Трубецкой, как минимум, ладья! И по мере узнавания все новых и новых фактов, понимаю, что наше «высшее общество» нуждается в генеральной уборке. Низкопоклонство перед Европой настолько переплелось с предательством интересов России, что наша аристократия считает это само собой разумеющимся. Не все, конечно, но многие. Всплыли некоторые именитые фигуранты, до этого остававшиеся в тени, а также сотрудники дипломатического корпуса в Петербурге. Причем лидирует Австрия. Ну, кто бы сомневался!
С интересом роюсь в памяти князя, который лежит на полу, и смотрит в потолок круглыми от ужаса глазами. Понял, что влип, но обратной дороги нет. Мне такой человек не нужен. Выяснив все, что мне надо, велю Гансу разорвать контакт. И только после этого даю команду Ерофееву и Сосновскому.
— А сейчас, братцы, продолжим трагикомедию. Берете эту т у ш к у, вздергиваете на дыбу, и делаете из нее «болвана». Так, чтобы ни у кого сомнений не возникло. Клиент попался неразговорчивый, вот и пришлось его простимулировать должным образом. Полчаса вам хватит? А я пока что опросный лист напишу.
— Хватит, государыня! Аккуратно работать? А то, как бы не помер сердешный.
— Не волнуйтесь, раньше времени не помрет. Ганс не даст. Но сделайте мне из этой тушки качественное м я с о. Чтобы следующий клиент от одного вида все понял правильно и оценил. У меня на него есть определенные планы…
Сижу за столом, заполняю опросный лист под вопли князя Трубецкого. Пишу ответы на якобы заданные вопросы, пока мои «самураи» приводят князя в подобающий моменту вид. А как вы хотели, Ваше Сиятельство? Все должно быть правдоподобно, поскольку за дверью охрана стоит и уши греет. Казачки тоже в курсе о необходимости психологического воздействия на следующего клиента, если первый окажется упертым бараном. Вот и стараемся. А сам опросный лист — пустая формальность. Давать этой бумаге официальный ход я не собираюсь. Пока, во всяком случае. Для всех князь Трубецкой должен исчезнуть. С концами. Представим все так, что он сумел вовремя удрать, и его не могут найти. Этим я смогу обеспечить безопасность Ирины Трубецкой. Которая, без сомнения, станет объектом пристального внимания заговорщиков и их европейских покровителей сразу же после своего возвращения в Петербург.
Коль скоро фрейлина Трубецкая вернется к выполнению своих обязанностей, и ее ни в чем не станут обвинять, в стане врага могут прийти к выводу, что участие княжны в заговоре удалось скрыть. Хитрые комбинации с двойными агентами, приближенными к монарху, у аборигенов еще не особо распространены. Ее старший братец, поручик Кавалергардского полка, взятый с поличным, уже никак не отмажется. Сам князь Трубецкой — тоже. Слишком много свидетельских показаний против него. То, что князю якобы удалось удрать, дела не меняет. Обвинения против него очень серьезные и доказательств вины достаточно. В случае ареста ему надеяться не на что. Но вот свою дочь князь постарался оградить от участия в заговоре, насколько это возможно. Мало кто знает о ее истинной роли. Спасибо тебе за это, князюшка! Обеспечил прикрытие для Ирины, чем меня от лишней работы избавил. А я-то раньше думал, как обеспечить непричастность княжны к заговору, чтобы не возникло проблем после переноса в нее царевны Елизаветы. Вплоть до того, что если не получится, то выбрать несколько менее скомпрометировавшую себя мадемуазель из числа заговорщиков. Но, к счастью, обошлось. Из этого следует, что попытки подобраться ко мне с помощью княжны Трубецкой продолжатся. Не про наших «светлостей» и «сиятельств» речь. Они сейчас будут сидеть тихо, как мышь под веником. Но джентльмены из Лондона вряд ли успокоятся, поэтому могут продолжить свою возню. Вот и поглядим, какая рыба клюнет…
Наконец, «болван» готов, да и я к этому времени заканчиваю писанину. Естественно, на бумагу попадает далеко не все, что удалось выудить из памяти князя. Но на смертный приговор ему самому и многим его подельникам хватает с избытком. Я не Николай Павлович, фактически помиловавший основную массу декабристов. Ведь их нахождение в сибирской так называемой ссылке мало отличалось от отдыха в загородной поездке. Разве что не поблизости от Петербурга, а у черта на куличках. Конечно, такое стало возможно только благодаря попустительству местных властей, но, тем не менее. Я же такого не допущу. Вор должен сидеть в тюрьме, а государственный преступник висеть в петле. Причем с конфискацией имущества. Только тогда до наших «светлостей» и «сиятельств» дойдет, что убивать императоров нехорошо. Иначе все вернется на круги своя, как при Николашке Никаком…
— Государыня, сомлел. Хватит с него, пожалуй. А то, как бы не отдал Богу душу.
— Ничего, раньше положенного времени не отдаст. Давайте следующего клиента. А дальше, как условились.
Пока Сосновский пошел передавать распоряжение охране, Ерофеев приводит князя в чувство, окатив его ледяной водой. Заодно и Ганс проводит «поддерживающую терапию». Трубецкой приходит в себя, смотрит мутным взглядом, но тут замечает меня. В глазах панический ужас. Вот теперь можно и поговорить.
— Очухался, болезный? Если мы договоримся, все закончится прямо сейчас. Подлечим тебя, и если Господь даст, выкарабкаешься. Но если не договоримся, то дня через три продолжим. А потом насколько тебя хватит. Обещаю, будешь подыхать очень долго. Мои мастера толк в этом знают. Я убийство отца и
