Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин
Трумен потер подбородок:
— Рискованная стратегия, но эффективная. А что, если у них есть и другие козыри?
— У меня есть люди в Министерстве финансов и республиканской фракции Конгресса, — ответил я. — Мы будем знать об их планах заранее.
Рейберн заинтересованно наклонился:
— Какого рода источники?
— Мелкие чиновники, недовольные политикой Меллона, — объяснил я. — Секретари, помощники, клерки. Люди, которые видят документы, но остаются незамеченными.
— А в Конгрессе?
— Несколько младших помощников республиканских конгрессменов. Молодые идеалисты, разочарованные коррупцией своих боссов.
Барух улыбнулся:
— Уильям, вы создали настоящую разведывательную сеть.
— Необходимость, — пожал плечами я. — Continental Trust тоже имел информаторов везде. Пришлось играть по их правилам.
Трумен встал и начал ходить по комнате:
— Господа, если мы действительно хотим провести банковскую реформу, нам нужно координировать усилия. Сенатские слушания, законодательные инициативы, информационная поддержка, все должно работать синхронно.
— Я могу организовать слушания в банковском комитете Сената, — предложил он. — Вызову всех фигурантов дела Continental Trust, заставлю их давать показания под присягой.
Рейберн кивнул:
— А я проведу аналогичные слушания в Палате представителей. Плюс подготовлю законопроект о страховании депозитов.
— Отлично, — согласился Барух. — А я обеспечу поддержку прессы. У меня есть связи в крупнейших газетах страны.
Я достал блокнот:
— Господа, позвольте предложить конкретный график. Сенатские слушания начинаем в январе, сразу после новогодних каникул. Это даст время для подготовки свидетелей и документов.
— В феврале проводим слушания в Палате представителей, — добавил Рейберн. — К этому времени общественное мнение будет уже мобилизовано.
— В марте вносим законопроект о банковской реформе, — продолжил Трумен. — К президентским выборам у нас будет готовая программа.
Барух налил себе еще виски:
— А что насчет Рузвельта? Он должен быть в курсе наших планов.
— Я встречался с губернатором на прошлой неделе, — ответил я. — Он полностью поддерживает банковскую реформу. Более того, готов сделать ее центральным элементом своей избирательной программы.
Рейберн оживился:
— Тогда у нас есть все элементы для победы. Разоблачение коррупции, конкретные реформы, политическая поддержка.
Трумен остановился у окна:
— Уильям, есть еще один вопрос. Если мы действительно проведем такие радикальные реформы, как отреагирует финансовый мир? Банкиры могут объявить забастовку кредитования.
— Возможно, — согласился я. — Но у нас есть альтернатива. Создание федеральных кредитных программ для поддержки малого бизнеса и фермеров. Если частные банки откажутся кредитовать экономику, государство возьмет эту функцию на себя.
— Социализм? — с улыбкой спросил Рейберн.
— Прагматизм, — ответил я. — Если частный сектор не справляется со своими обязанностями, государство должно вмешаться.
Встреча продлилась еще два часа. Мы детально обсудили стратегию слушаний, распределили зоны ответственности и договорились о еженедельных координационных звонках. Когда политики разошлись, я остался с Барухом в библиотеке.
— Уильям, — сказал он, — сегодня мы заложили основу для кардинальных изменений в американской экономике. Если все пойдет по плану, банковская система будет реформирована, а Рузвельт получит мощную платформу для президентской кампании.
— А что с Морганом? — спросил я. — Он не будет сидеть сложа руки.
— Пусть попробует противостоять объединенным усилиям Конгресса, прессы и общественного мнения, — улыбнулся Барух. — У него есть деньги, но у нас есть правда. А в демократической стране правда всегда побеждает.
Возвращаясь в Нью-Йорк вечерним поездом, я размышлял о результатах дня. Морган атаковал мои европейские позиции, но я создавал политическую коалицию, способную изменить правила игры для всей финансовой системы. В этой войне победит не тот, у кого больше денег, а тот, кто лучше понимает механизмы власти в демократическом обществе.
И в этом отношении знания из XXI века давали мне решающее преимущество.
На следующий день, во второй половине дня, я сел в поезд до Олбани. Рузвельт согласился на встречу после того, как я отправил ему телеграмму с предварительными результатами исследований нашей команды.
В портфеле лежали детальные отчеты Сары Левински и расчеты Маркуса Хендерсона. Конкретные доказательства того, что программы общественных работ могут стать реальным решением проблемы безработицы.
Губернаторская резиденция встретила меня уже знакомой атмосферой. Рузвельт принял меня в своем кабинете, но теперь за столом красного дерева сидели еще двое мужчин, представители его команды по экономическим вопросам.
— Уильям! — Рузвельт поднялся из-за стола. — Позвольте представить профессора Рексфорда Тугвелла из Колумбийского университета и Адольфа Берли из Гарварда. Мои советники по экономической политике.
Тугвелл, высокий худощавый мужчина с проницательным взглядом, протянул мне руку:
— Мистер Стерлинг, губернатор много рассказывал о ваших исследованиях мультипликативного эффекта государственных инвестиций.
Берли, более молодой и энергичный, добавил:
— Нас особенно интересуют практические аспекты реализации. Как превратить теорию в рабочие программы.
— Именно для этого я здесь, — ответил я, открывая портфель. — Моя команда провела детальный анализ трех пилотных регионов.
Рузвельт указал на стол, где уже были разложены карты штата Нью-Йорк:
— Показывайте результаты.
Я достал папку с отчетом Сары Левински:
— Начнем с Западной Виргинии. Мисс Левински проанализировала экономический потенциал угольного региона. Двести миль новых дорог создадут прямые рабочие места для трех тысяч человек на восемнадцать месяцев.
— А косвенный эффект? — спросил Тугвелл.
— Строители будут тратить зарплаты в местных магазинах, ресторанах, отелях. Владельцы бизнеса наймут дополнительных работников. Общий мультипликатор — 2,4, — ответил я, показывая диаграммы. — Итого семь тысяч двести рабочих мест.
Берли изучал цифры:
— А долгосрочные выгоды?
— Новые дороги снизят транспортные расходы на вывоз угля на тридцать процентов. Это сделает местные шахты конкурентоспособными с крупными месторождениями Пенсильвании, — объяснил я. — Плюс улучшенная инфраструктура привлечет новые предприятия.
Рузвельт наклонился над картой:
— Какова общая стоимость проекта?
— Пятьсот тысяч долларов, — ответил я. — Но экономический эффект превысит два миллиона долларов за пять лет.
— Впечатляющая окупаемость, — заметил Тугвелл.
Я открыл вторую папку:
— Айова. Ирригационная система для десяти тысяч акров фермерских земель. Прямые рабочие места две тысячи человек на два года. Мультипликативный эффект четыре тысячи восемьсот дополнительных рабочих мест.
— А влияние на сельское хозяйство? — спросил Берли.
— Урожайность увеличится на сорок процентов при засушливых условиях, — ответил я, показывая расчеты Хендерсона. — Это стабилизирует доходы фермеров и снизит продовольственные цены для потребителей.
Рузвельт встал и подошел к окну:
—
