Тверской баскак. Том Шестой - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
Наконец, Лугота осторожно поинтересовался.
— И во сколько ты думаешь, этот посол нам обойдется?
У меня точных цифр, естественно, нет, да сейчас и не время для конкретных сумм. О чем я тысяцкому тут же и заявляю.
— Ты опять не о том, Лугота Истомич! Ныне надо думать не о том, сколько, а о том, как бы все не потерять! Сколько скажет татарин, столько и заплатите, да еще благодарить будете. Ведь ежели этот баскак раскрутит дело о недоимках, то придется отвечать не только за этот год, но и за всё, что недоплатили в прошлые года. А это, как вы понимаете, преступление! За него могут в Орду вызвать да в воровстве обвинить. За такое там головы рубят, не задумываясь. Для острастки, так сказать, на будущее!'
— Ну, ты уж не сгущай, Фрязин! — Острата наморщился. — Пугать нас не надо.
— Дак, я и не пугаю! — Пожимаю плечами, демонстрируя беспристрастность. — Я вам правду говорю, а вы уж решайте!
Переглянувшись, бояре тяжело задумались, чем заставили меня злорадно хмыкнуть.
«Сами напросились! Не искали бы выгоды там, где ее нет, не нашли бы проблем!»
Часть 1
Глава 4
Конец мая 1263 года
Щелкнув зажигалкой, подношу язычок пламени к фитилю спиртовой лампы. Тот вспыхивает, и, дав ему разгореться, накрываю его стеклянным колпаком. Наступающий вечерний полумрак ту же раздвигается желтым пятном света.
Осторожный стук заставляет меня поднять взгляд и увидеть, как входная дверь, не дожидаясь моего разрешения, начала открываться. Легкая улыбка трогает губы, такое может позволить себе только один человек в этом доме — моя жена Евпраксия.
Войдя в мой кабинет, она подошла к столу и, глянув на ворох бумаг, мягко улыбнулась.
— Вижу спать ложиться не собираешься.
Вздохнув, извинительно улыбаюсь ей в ответ.
— Как видишь нет! У меня на сегодня еще одна встреча намечена.
— Так поздно⁈ — Длинные ресницы Евпраксия удивленно взлетели. — Кого это ты ждешь, на ночь глядя⁈
Я знаю, она пришла не за этим, обычно мою жену мало волнует политика и дела государственные. Она, как и множество других людей, абсолютно уверена, что я всегда все знаю, вижу на три хода вперед, и за судьбу Твери вообще не стоит опасаться. Единственно, в чем она не доверяет моему государственному уму — это дела семейные. Дети и их проблемы она всегда решает сама, изредка советуясь со мной или просто ставя в известность. Вот и сейчас я вижу, что ее гложет какая-то насущная детская проблема.
Не отвечая, просто перевожу разговор на другую тему.
— Это неважно! — И тут же с тревогой спрашиваю. — У тебя что-то случилось⁈ Кто-то из детей заболел⁈
Любая болезнь в эти темные века — вещь серьезная и опасная: тут можно умереть от обычной простуды или еще, бог знает от чего, так и не узнав причину. Ведь диагностики-то никакой! Впрочем, и лечения тоже никакого. Это понимание делает мой страх за детей постоянным и навязчивым. Вот и сейчас, увидев жену в неурочный час, моя первая мысль именно об этом.
Евпраксия еще раз мягко улыбнулась.
— Не волнуйся! С детьми все в порядке! Хотя… — Она вмиг посерьезнела. — Пришла я как раз по этому поводу.
Разом отодвинув бумаги в сторону, я киваю жене на кресло напротив.
— Так! Давай, садись, рассказывай! Что случилось⁈
Продолжая стоять и смотреть на меня своими огромными глазами, Евпраксия прикусила губу.
— Я по поводу Катерины.
Не понимая, молча жду продолжения, и жена сражает меня наповал.
— Девка-то на выданье! Ты думаешь жениха ей искать, али нет?
Сказать, что я в шоке, так это ничего не сказать. Какого жениха⁈ Кому⁈ Моей маленькой дочурке⁈ Ей ведь только-только пятнадцать исполнилось!
Все это вихрем проносится в моей голове, но многолетняя привычка не показывать эмоций и сейчас берет верх. На выходе я лишь удивленно поднимаю бровь.
— Ей всего пятнадцать! Не рано ли⁈
В ответ слышу искренне недоумение Евпраксии.
— А ты не помнишь во сколько я за тебя вышла?
Это-то я как раз помню хорошо! Ее детские испуганные глазища, подростковую фигуру и свое ощущение, что меня вот-вот осудят за совращение малолетних. Да, моей жене в день свадьбы было всего шестнадцать лет.
Все так, но я совершенно не думал о том, что и мою любимую дочурку ждет такая же участь.
Оценив мой расстроенный вид, Евпраксия решила сжалиться.
— Сватовство — дело не быстрое, может год, а может и поболе пройдет, прежде чем достойного кандидата найдем и сговоримся. — Еще раз глянув на меня, она добавила. — Ежели ты не хочешь этим заниматься, то мне дозволь. Я сама все решу!
Эти слова тут же заставили меня очнуться.
«Ну уж нет! Я свою дочь никому не доверю, даже тебе, Евпраксия!»
Подняв взгляд, добавляю в голос жесткости.
— Не стоит! Я тебя понял и займусь этим вопросом немедленно.
Моя решимость вполне удовлетворила Евпраксию, и та довольно кивнула.
— Коли так, не буду тебя боле отвлекать. — Напоследок она наградила меня игривым взглядом. — Как закончишь дела свои, приходи… Твоя верная жена будет тебя ждать!
Она повела бедром, и тонкая ткань платья обрисовала все такой же фигуристый силуэт моей жены.
Подавив шальную мысль, а не завалить ли ее прямо здесь, дарю жене шутливую улыбку.
— Знаю я тебя, это ты сейчас такая смелая, а ночью будешь пищать — дай поспать, мне вставать ни свет, ни заря!
В ответ получаю чмок губами, и жена скрывается за дверью. Я же чувствую себя совсем разбитым. Приход жены выбил меня из колеи, а мне надо быть в форме, ведь меня ждет действительно судьбоносная встреча. Сегодня вечером я пригласил ордынского посла на неофициальную беседу. Именно на неофициальную и внезапную. Я очень рассчитываю застать Абатай-нойона врасплох. Для этого Калида сегодня с утра оповестил его о запланированной на завтра официальной аудиенции у Тверского князя, а уже ближе к вечеру пригласил его ко мне на неформальный ужин.
Такая форма общения в эти времена в диковинку, и думаю, посол уже голову сломал, размышляя, что это значит. Десять дней его держат как почетного узника на Ордынском подворье, а потом сразу такое внимание. Он уже выдохся от томительной неизвестности и в душе приготовился к самому худшему повороту событий.
Поначалу, когда все посольство практически заперли в четырех стенах,
