Под напором стали и огня - Герман Иванович Романов
— Я прикажу разбомбить эти аэродромы, как только на них будут отмечены самолеты Королевской авиации, — самоуверенно произнес рейхсмаршал Геринг. Однако все впечатление от сказанных «толстым Германом» слов было тут же «смазано» ехидным замечанием командующего 11-й армией генерал-полковником Эрихом фон Манштейном.
— Это напрасная растрата бомб — весь Крым есть огромный аэродром, особенно в северной части, где степь идет ровными участками. При господстве в воздухе противника, а британцы умеют воевать в небе, любые налеты будут чреваты только потерями, как случилось в «битве за Англию».
Судя по злорадствующим взглядам и едким улыбкам, которыми генералы «оделили» командующего люфтваффе, у них на этот счет было свое мнение, Геринга недолюбливали из-за бахвальства. Но терпели как «второго» человека в рейхе и преемника Гитлера. К тому же рейхсмаршал для них был в какой-то мере своим, пусть и нацист, но все же офицер с кайзеровских времен, один из лучших воздушных асов «второго рейха». У самого Гудериана с ним сложились вполне рабочие отношения, когда удалось убедить командующего люфтваффе не создавать так называемые авиаполевые дивизии, а направить военнослужащих люфтваффе напрямую в танковые войска. Состоялся своего рода «бартер» — все танковые и панцер-гренадерские дивизии получили по две тысячи великолепно подготовленных специалистов ВВС, в большинстве зенитчиков, а фельдмаршал в свою очередь начал интенсивно помогать сколачивать две танковых дивизии «Герман Геринг» и «Фельдхернхалле», номинально числящихся в составе люфтваффе. Кроме них, Гудериан занялся и двумя новыми парашютными дивизиями, которые становились чисто мотопехотными — все эти соединения Геринг, конфликтующий с армейскими генералами, передал в подчинение командующего панцерваффе. А потому молчать «шнелле Хайнц» не стал, произнеся негромко.
— Выделенных люфтваффе сил вполне достаточно, чтобы завоевать господство в воздухе. К тому же мы завершаем подготовку, в то время как британцы еще не приступили к переброске сил своей авиации. Сам по себе Крым, может быть каким угодно аэродромом, и мы сами им воспользуемся.
— Вы совершенно правы, Гудериан, — громко произнес Гитлер, моментально принимая решение, с которым уже никто не мог поспорить. — Сил 11-й полевой армии, усиленной танковым корпусом вполне достаточно, чтобы при поддержке авиации нанести поражение большевикам. К тому же, господа, турки пропустят через Босфор нашу эскадру из Средиземного моря, в составе тяжелых крейсеров «Блюхер» и «Дерфлингер», к которым присоединятся легкие крейсера «Кенигсберг» и «Карлсруэ» с эсминцами. Теперь, получив корабли французского флота, которые в исправности, и невредимыми, что немаловажно, достались нам благодаря фельдмаршалу Гудериану, мы можем захватить господство на «море Готов». Учтите — как только это произойдет, на нашей стороне в войну вступит Турция. Османы мечтают о былом величии Блистательной Порты, как и мы о «тысячелетнем рейхе» — пора окончательно взять реванш за то чудовищное унижение, которому подвергли всех немцев двадцать три года тому назад.
Гитлер подошел вплотную к Манштейну, посмотрел тому прямо в глаза и отрывисто спросил:
— Севастополь должен станет «Готенхафеном» через несколько недель — ведь так и будет, Манштейн?
— Так точно, мой фюрер! Мы до наступления здешнего листопада вернем Крым обратно! Я обещаю вам это, мой фюрер!
Гудериан прекрасно понимал энтузиазм коллеги — под его командованием будет не простая армия, а с танковыми корпусами, при поддержке главных сил люфтваффе и сильной эскадры кригсмарине. Противопоставить что-либо серьезное большевики не в силах, зато потом можно будет использовать полученный опыт на других театрах, быстро сосредотачивая превосходящие силы и нанося страшный «проламывающий» любую оборону удар.
— Гудериан «приобрел» свой фельдмаршальский жезл в Тулоне, а вам, Манштейн, следует «поискать» его в Готенхафене. Думаю, он лежит там, где его обронили древние готы. Верните прародину рейху, и вы встанете в один ряд с великими героями старины! Я надеюсь на вас…
От налетов люфтваффе гибли крейсера не только Королевского, но и советского флота. На Черном море в Ахтиарской бухте Севастополя от попаданий бомб погиб легкий крейсер «Червона Украина», потопление которого произвело на всех моряков гнетущее впечатление — они ощутили бессилие собственных зенитных средств…
Глава 10
— Ничего не понимаю, Андрей, все это «шуточки» некроманта, понимаешь. Я почему-то решил, что если предотвратить блокаду Ленинграда, то война пойдет для Советского Союза гораздо легче, ведь промышленная мощь города и все его ресурсы в общем объеме военного производства значительны. Так что и потерь будет меньше, и война закончится быстрее. А теперь не знаю, что и делать — ход войны совершенно изменился. Да, именно так — у меня возникло твердое убеждение, что для Гитлера подобный расклад стал своего рода «ледяным душен», и он пришел к выводу, что не нас ему нужно побеждать в первую очередь, а ставить Британскую империю в «интересную позу», стремясь сокрушить ее в первую очередь. И ведь нашел и уязвимое место, и наскреб резервы, чтобы больнее всего ударить. И знаешь, у меня возникло стойкое ощущение, что там…
Кулик остановился, и машинально дернул подбородком, словно обращаясь к «высшим силам»:
— Решили совсем иначе, и «подыграв» нам, взяли реванш в «соседней партии», старательно лишая нас одного из ключевых союзников. Или просто переменив вектор, обретя новый «шверпункт» — типа, мы с напряжением сил сражались, а британцы отсиживались за нашей спиной, а сейчас все совсем наоборот. Гитлер ведь за них реально крепко взялся, и на руках у него сейчас одни козыри, а самое плохое — «игра» у него поперла, выигрыш за выигрышем у Черчилля идет, но в то же время нелады на нашем фронте.
— И чего огорчаться, Григорий, зачем нам за англичан переживать? Они эту кашу на континенте «заварили», пусть «расхлебывают». Сам же знаешь, Англия за всю свою историю привыкла воевать чужими руками, и до сих пор, кстати, воюет. Ты сам ведь знаешь, сколько немцы на нашем фронте дивизий держат, и сколько против англичан направили — сравнение несопоставимое, но для британцев и малой части хватило с избытком.
Жданов говорил негромко и неторопливо, как бы вслух размышляя. Он сам два раза удостоился разговора с премьер-министром, причем беседовали они в Ленинграде и Таллинне отнюдь не о погоде.
— Ты сам посуди — ведь ничего серьезного англичане пока не
