Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин

— Ничего конкретного. Сказал, что все наши деловые отношения конфиденциальны. — Итальянец помолчал. — Но должен предупредить, они предложили очень большие деньги. Шестьдесят миллионов долларов на развитие итальянской экономики.

Шестьдесят миллионов для Италии после пятидесяти для Швейцарии и восьмидесяти для Англии. Общая сумма уже превысила двести миллионов долларов, колоссальные ресурсы даже по меркам крупнейших банков мира.

— Синьор Борджиа, сколько времени вы можете задержать с ответом?

— Неделю, максимум две. Но потом совет директоров потребует объяснений.

Неделя это больше, чем дали другие банки. Возможно, итальянцы станут моим плацдармом для контратаки.

После завершения разговора я сел за стол и начал составлять план ответных мер. Морган показал силу, но также раскрыл и масштаб своих амбиций. Объединенная атака на европейские банки означала, что у него есть не только деньги, но и разветвленная агентурная сеть, способная действовать одновременно в разных странах.

Это уже не финансовая конкуренция, а настоящая экономическая война. И в войне, как известно, побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее.

Я посмотрел на часы. Половина одиннадцатого вечера. В Европе уже утро нового дня, и там мои партнеры принимают решения, которые могут определить исход этой войны.

Но у меня еще есть время. И план.

Открыв сейф, я достал папку с документами на подставные компании, созданные для экстренных ситуаций. Если Морган хочет играть на международной арене, он получит достойного противника.

В конце концов, в эту игру могут играть и двое.

Часы на моем столе показывали половину первого ночи, когда я наконец отложил последнюю телеграмму из Европы. Морган нанес объединенный удар по всем моим заграничным партнерам, но это также означало, что он показал свой почерк. Методичность, огромные ресурсы, международный размах, все это говорило о противнике, превосходящем возможности обычного финансиста.

Я встал и подошел к сейфу, достав оттуда папку с документами встречи с Рузвельтом. После разгрома Continental Trust губернатор предложил мне тесное сотрудничество в подготовке к президентским выборам 1932 года.

Тогда это казалось интересной, но отдаленной перспективой. Теперь, когда Морган атаковал мои европейские позиции, политические связи становились критически важными.

Я открыл блокнот и начал записывать. Если Морган контролирует швейцарские банки и имеет влияние в Лондоне, мне нужны союзники посильнее. А кто может быть сильнее будущего президента Соединенных Штатов?

Взяв телефон, я набрал номер спальни О’Мэлли в другом крыле моего особняка.

— Патрик, извини за поздний звонок, — сказал я, когда он ответил сонным голосом. — Мне нужно экстренное совещание завтра утром. Собери Эллиотта Джонсона, профессора Норриса, а также Сару Левински и Маркуса Хендерсона. Принеси все материалы по экономической программе Рузвельта.

— Босс, что-то случилось? — О’Мэлли мгновенно проснулся.

— Морган показал свои возможности. Пора показать наши. Завтра в восемь утра, в конференц-зале.

— Понял. А что с европейскими партнерами?

— Об этом поговорим завтра. Спокойной ночи, Патрик.

Утром, ровно в восемь, в конференц-зале собралась расширенная команда. О’Мэлли прибыл первым, принеся с собой стопку папок и термос с крепким кофе. Эллиотт Джонсон появился через пять минут, выглядевший немного растерянно от внезапного вызова. Профессор Норрис пришел с обычной пунктуальностью, но его седая голова была полна идей, как всегда.

Сара Левински вошла последней, но ее появление изменило атмосферу в комнате. Молодая женщина-аналитик в элегантном темно-синем костюме и с аккуратной прической была редкостью в финансовом мире, но ее острый ум уже не раз доказал свою ценность. Она принесла толстую папку с графиками и диаграммами.

Следом за ней появился Маркус Хендерсон, седовласый специалист по облигациям с тридцатилетним опытом. Его безупречная репутация и глубокие знания муниципального финансирования делали его незаменимым для любых проектов, связанных с государственными инвестициями.

— Господа и мисс Левински, — начал я, когда все расселись за длинным дубовым столом, — сегодня ночью произошли события, которые кардинально меняют нашу стратегию. Но прежде чем обсуждать проблемы, поговорим о возможностях.

Я открыл папку с материалами встречи с Рузвельтом.

— Губернатор Рузвельт предложил мне стать одним из архитекторов его экономической программы. Он планирует баллотироваться в президенты в следующем году, и ему нужны конкретные предложения по выходу из депрессии.

Сара Левински наклонилась вперед, ее глаза заблестели от интереса:

— Мистер Стерлинг, это уникальная возможность применить современные экономические теории на практике. Я изучала работы британского экономиста Кейнса о государственных расходах как стимуле экономики.

Профессор Норрис оживился:

— Уильям, это фантастическая возможность! Наконец-то политик, готовый слушать экономистов, а не только банкиров с Уолл-стрит.

— Именно поэтому я собрал вас всех, — продолжил я. — Нам нужно за два месяца разработать детальную программу, которая не только решит проблему безработицы, но и продемонстрирует практическую эффективность наших подходов.

Джонсон открыл папку с финансовыми расчетами:

— Уильям, если говорить о масштабах проблемы, то у нас четырнадцать миллионов безработных. При средней зарплате двадцать долларов в неделю для их трудоустройства потребуется около пятнадцати миллиардов долларов в год.

— Пятнадцать миллиардов! — О’Мэлли присвистнул. — Это больше половины федерального бюджета.

Маркус Хендерсон поправил очки и открыл свою папку:

— Патрик, проблема не в абсолютных цифрах, а в механизме финансирования. Правительство может выпустить долгосрочные облигации под будущие доходы от инфраструктурных проектов. Дороги, мосты, плотины окупятся через увеличение экономической активности.

— Поэтому, — вмешался профессор Норрис, — нужно думать не о простом трудоустройстве, а о мультипликативном эффекте. Каждый доллар, вложенный в общественные работы, генерирует два-три доллара экономической активности.

Я встал и подошел к доске, взяв мел:

— Давайте разберем конкретный пример. Строительство плотины стоимостью один миллион долларов. Прямые рабочие места тысяча человек на год. Но плотина даст электричество, которое создаст новые предприятия, новые рабочие места.

Сара Левински достала из папки детальную диаграмму:

— Мистер Стерлинг, я проанализировала данные по проекту плотины Боулдер-Дам в Колорадо. Каждый доллар инвестиций создал два доллара семьдесят центов дополнительной экономической активности в регионе.

— Плюс строители будут тратить зарплаты в местных магазинах, — добавил Эллиотт. — Владельцы магазинов закажут больше товаров, производители наймут рабочих.

— Точно, — кивнул Норрис. — В экономической теории это называется мультипликатором Кейнса. Один доллар государственных инвестиций может генерировать до трех долларов частной экономической активности.

Хендерсон листал расчеты:

— Если мультипликатор действительно равен трем, то для полного решения проблемы безработицы достаточно пяти миллиардов государственных инвестиций в облигации.

— Пять миллиардов более реалистичная цифра, — согласился я. — Но как убедить Конгресс выделить такие деньги?

— Нужны конкретные проекты с ясной