Жар-птица (кто предал российскую демократию) - Андрей Владимирович Козырев
Кто будет следующим президентом?
Реформаторски настроенный губернатор Мурманской области Евгений Комаров неожиданно предложил идею, которая раньше никогда не приходила мне в голову.
— Почему бы вам не подумать о более масштабной избирательной кампании? Я уверен, что многие вам симпатизируют, и не только здесь. В стране всё ещё немало демократов и реформаторов. Это правда, что они перешли к обороне, но у сильного лидера были бы хорошие шансы мобилизовать их и победить. Я говорю о вашей собственной национальной кампании, не ельцинской.
— Это слишком сомнительная идея. Во-первых, я связан своим согласием стать координатором кампании президента. Во-вторых, я иду на выборы в думу. Давайте посмотрим, чем эти два дела закончатся.
Когда я вернулся в Мурманск через неделю, Комаров опять поднял эту тему, но предложил выйти из машины, чтобы обсудить её на свежем воздухе. Очевидно, он опасался, что в машине нас могут подслушивать. Я отмахнулся рукой от этого предложения. После падения коммунизма был принят закон, запрещавший тайное прослушивание без решения суда. Ещё более возмутительным было бы прослушивание избранного губернатора и избранного депутата думы. Это означало бы возврат к советской практике, о чём, конечно, мечтали некоторые ветераны спецслужб, но они бы не посмели делать это в демократической России. По крайней мере пока, подумал я. И мы продолжили разговор в машине.
— Я поговорил с рядом моих коллег-губернаторов на совещании, которое состоялось несколько дней назад, и их предварительная реакция была многообещающей: они бы могли рассматривать вас как своего кандидата.
— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — ответил я. — Но то, что я сказал в прошлый раз, остаётся неизменным. Я сосредоточусь на моей думской кампании здесь, и после этого рассмотрю остальные варианты.
Спустя три часа я вернулся в Москву. Президент должен был приземлиться вскоре после меня, поэтому я решил подождать его в зоне прилета правительственного терминала во «Внуково». После обычных рукопожатий он пригласил меня вместе с группой высших должностных лиц, часть из которых сопровождала его в поездке, а другая приехала встретить в аэропорту, в небольшую комнату, где, как обычно, были накрыты столы с напитками и бутербродами. Он был напряжён и быстро опрокинул несколько рюмок коньяку. Присутствующие обменивались шутками и анекдотами и дружно смеялись. Внезапно Ельцин перестал смеяться и пристально посмотрел на меня.
— Почему бы нам не выпить за нового президента России, Андрей Владимирович? — сказал он напряжённым голосом, и шумная веселящаяся компания немедленно умолкла.
— У нас есть президент, — сходу нашёлся я. — И я предлагаю поднять бокалы за то, чтобы он остался!
Все встали и подняли рюмки.
— Неет! — почти зарычал Ельцин. — Я имею в виду нового президента, которого изберут в будущем году.
— Я тоже имел это в виду, — ответил я. — У нас есть президент, и новый нам не нужен. Выборы только подтвердят это.
Раздался рёв одобрения — гости подумали, что инцидент исчерпан. Однако Ельцин не собирался на этом останавливаться.
— У меня есть другая информация. Новым президентом будет Козырев! — веско произнёс он.
Никто не двигался, все поняли, что он не шутит. Секунду я тоже не мог пошевелиться.
— Обычно я не спорю с президентом, — сказал я, выдавливая из себя улыбку. — Но не на этот раз. Я предлагаю пари на бутылку виски. Идёт, Борис Николаевич?
— Так нечестно, Андрей наверняка выиграет! Если вы примете пари, Борис Николаевич, я тоже хочу спорить. Я тоже люблю виски, — сказал Грачёв.
Теперь все рассмеялись, и многие предложили поставить на победу Ельцина. После ещё нескольких рюмок Ельцин встал и нетвёрдой походкой, опираясь на руку Грачёва, направился к выходу.
— Что за странная фантазия?! Почему он так говорил с вами? — спросил меня глава администрации президента Сергей Филатов, не ожидая получить ответ, но явно выражая симпатию. Я пожал плечами. Когда Ельцин впервые заговорил о новом президенте, я тоже пришёл в замешательство. Затем я вспомнил о беспокойстве Комарова по поводу возможного прослушивания его машины. Похоже, губернатор был прав.
Около недели спустя незнакомец с закутанным шарфом лицом поймал меня за руку на улице Мурманска и сказал:
— Я вас уважаю, вы заслуживаете того, чтобы знать правду. Вот копия сообщения, полученного Ельциным от сотрудника службы безопасности из Мурманска 6 октября.
Он дал мне листок бумаги и, едва дождавшись, когда я прочту его, выхватил обратно из моих рук.
— Знакомый текст, да?
С этими словами он исчез. Текст на самом деле был мне знаком: это была запись двух моих разговоров в машине Комарова. В некоторых местах в тексте были пропуски с комментарием «звуковые помехи». Самые большие помехи случились как раз на том месте, где я в ответе ссылался на свои обязательства, связанные с кампанией Ельцина. Сотрудники спецслужб не только подслушивали политика, избранного народом, они изменили запись в нужном им смысле. Теперь имелось доказательство, что Ельцин получал детальные и политически пристрастные разведданные, объём которых рос, не только из-за границы, но также и внутри страны, и внимательно следил за ними.
Мои худшие предположения относительно эволюции режима и президента получили веские основания.
В этой ситуации у меня не было шансов. И я решил прибегнуть к тому же средству, что и в 1992 году, — общественному мнению, хотя на этот раз
больших надежд на значительную реакцию у меня не было. Тем не менее я пригласил молодого журналиста Владимира Абаринова помочь мне в решении этой задачи.
20 октября газета «Сегодня» опубликовала его интервью со мной. Позволю себе его процитировать.
«Вопрос. В начале 1992 года вы предупреждали о „реванше аппаратчиков“. Создаётся впечатление, что сегодня они уже победили?
Ответ. Силы, которые извлекали выгоду из гонки вооружений и конфронтации с Западом, никуда не делись и постоянно пытаются взять реванш и вновь захватить власть с помощью бюрократии, политических партий и думы. Конфронтация ведёт в никуда, но она отвечает узким корпоративным интересам.
Вопрос. Через два дня президенты России и США встретятся в Америке. Это будет первый саммит на фоне такой интенсивной антиамериканской и антизападной кампании в России. Вы обеспокоены?
Ответ. Да, мы испытываем давление… Я продолжаю настаивать, что Запад является таким же естественным союзником демократической России, каким он был врагом Советского Союза… Нет „двух
