Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец
Алик спросил меня, что я имею в виду под словом «кукуруза». Если я имел в виду высокое растение с желтыми початками, когда оно созревает, то в Штатах его называли «маис». Я мысленно отметил это употребление в американском английском языке, но продолжал использовать британский вариант слова.
Комментируя эту последнюю сельскохозяйственную идею Хрущева, я заметил, что, если исходить из чисто биологического подхода, повсеместное внедрение кукурузы может привести к провалу. Особенно в тех регионах СССР, где климатические условия для выращивания этого растения были в основном неблагоприятными. Алик согласился со мною.
Возвращаясь к словам «маис» и «кукуруза», я хотел бы отметить, что это было не первый раз, когда Алик или я поднимали вопрос о различиях между американской и британской версиями английского языка. Утверждая свою американскую идентичность, мой друг придерживался мнения, что американский английский имеет преимущество перед британским. Я не возражал против его заблуждения. Британский английский был стандартом, которому обучали в институте иностранных языков, и Алик оставался в абсолютном меньшинстве в Минске со своим американским или, точнее, южноамериканским диалектом.
При расставании Алик сказал мне, что он сначала думал, что я живу в студенческом общежитии, и для него было приятной неожиданностью узнать, что это не так.
Глава 13. В общежитии у студенток иняза
Общение объединяет, способствует пониманию, возникновению близости и взаимного уважения.
Роло Мэй
Ноябрь 1960 года
Запись в дневнике Освальда: «Я знакомлюсь с четырьмя девушками, проживающими в общежитии института иностранных языков в комнате 212. Нелла очень заинтересована, как и Томка, и Алла. Обычно я хожу в общежитие института со своим другом, который очень хорошо говорит по-английски. Эрик Титов [Эрнст Титовец] учится на четвертом курсе медицинского института. Очень умный парень. В общежитии мы шестеро сидим и часами общаемся по-английски»1.
Что там было такого замечательного, о чем можно было часами болтать со студентками в общежитии? Профессиональный писатель прекрасно осведомлен о том, что читателю доступна информация о событиях лишь в описании, изложенном на бумаге. Алик не был профессиональным писателем, и все красочные подробности того вечера остались у него в голове.
Что и как на самом деле проходило в тот вечер? Студенты института иностранных языков проживали в нескольких общежитиях, разбросанных по Минску, о чем Освальду было известно. В своем дневнике он имел в виду четырехэтажное здание общежития № 1, расположенное рядом с корпусом института. Это общежитие находилось в пятнадцати минутах неспешной ходьбы от дома Алика.
Можно только отдать должное высокому профессионализму разработчиков Освальда в КГБ, которые позаботились о том, чтобы американец проживал рядом с тем местом, где говорили на его родном языке. К слову сказать, общежитие № 1 было заселено в основном девушками.
В предвзятом общественном сознании того времени профессия учителя иностранных языков считалась более подходящей для женщин. На занятиях по фонетике студентки постоянно посматривали в зеркало на свои губы, язык, зубы и т. д., пытаясь контролировать все это, чтобы правильно произносить иностранные фонемы. Такое поведение было приемлемо для девушек, но ни один парень не хотел бы, чтобы его застали за этим занятием. В глазах обывателя считалось, что те немногие студенты, которые изучали иностранные языки, были с некоторыми отклонениями.
Освальду, холостому американцу, было суждено встретиться со студентками общежития института иностранных языков. Он только констатировал неизбежное, когда написал в своем дневнике о состоявшемся знакомстве. Отныне американец не будет страдать от психологических последствий языковой депривации. Между тем этот институт имел в своих рядах больше, чем в среднем по высшим учебным заведениям, информаторов КГБ, так что каждое действие американца было известно заинтересованным службам во всех подробностях.
Студентки постоянно стремились создать впечатление своей особенности. Они накладывали макияж и делали прически, подражая зарубежным кинозвездам и известным моделям из глянцевых журналов. Их одежда была соответственно переделана в том же духе. Должно быть, все это обходилось им недешево.
Активность студенток по поддержанию своего особого имиджа проходила под надзором лиц, ответственных за политико-воспитательную работу в институте. Эти лица бдительно следили за тем, чтобы ни одна девушка не пересекла черту между тем, что было дозволено советской студентке, и тем, что было запрещено как тлетворное влияние Запада.
Студентки иняза имели к тому же репутацию легкомысленных и сексуально раскрепощенных, хотя в основном это была лишь внешняя часть их имиджа. В городе с преимущественно женским населением конкуренция за мужчин вынуждала девушек прибегать к любым доступным способам, чтобы обратить на себя внимание.
Я приходил в общежития в основном для того, чтобы попрактиковаться в английском, однако и не без романтического предвкушения в глубине души встретить подходящую девушку.
Алик нашел свой собственный путь к студенткам из общежития еще до того, как мы познакомились. Между собой мы квалифицировали наших знакомых как «мои девушки» и «твои девушки». Это служило лишь способом уточнить, о ком идет речь, не обязательно подразумевало физическую близость. В тот конкретный вечер мы собирались навестить «его девушек». Они нас ждали.
Алик был в приподнятом настроении, напевая себе под нос знакомую песенку из поп-репертуара. Он был уже почти готов и не спеша примерял галстук – последний штрих своего туалета. Песня была о девушке по имени Буш и ее парне Пуш. Из незамысловатого сюжета следовало, что герои песенки уверяют друг друга во взаимной любви и собираются еще долго гулять, пока мамы нет дома. Это была одна из тех популярных песенок с мелодией, ритмом и запоминающимися словами, которые навязчиво застревали в голове.
С лукавым выражением лица Алик осведомился, что я думаю об именах девушки и ее парня. Действительно, выдуманные необычные имена Буш и Пуш имели в английском языке определенный эротический подтекст на грани пристойности. Я пожал плечами. Мы поняли друг друга.
Сохраняя подозрительно невозмутимое выражение лица, Алик пропел какое-то неуклюжее предложение со словами «идем погулять». Он меня несколько озадачил, и я подумал, что ему еще предстоит поработать над языком. С веселым блеском в глазах мой приятель повторил свою импровизацию. Я уже собирался поправить его, как вдруг меня осенило, что озорной американец русский глагол «погулять» просто, без перевода, вставил в английскую фразу, применив к нему грамматическую атрибутику соответствующей временной формы. Алик был бесконечно доволен тем, что озадачил меня своей лингвистической
