Моя история - Джоан Лесли Мэлоун
Стало ясно, что мне также необходимо порвать с моей чрезмерной привязанностью к прежней работе. Мне было тяжело оставаться в стороне, и я не могла не оглядываться назад. Гэри знал, как я чувствую себя потерянной, но он также верил, что я сама себе не помогаю. «Дорогая, ты не сможешь двигаться дальше, пока не отпустишь прошлое», — повторял он.
Я знала, что он прав, но нелегко отпустить турник, пока не почувствуешь уверенность, что есть другая перекладина, к которой можно прыгнуть и за которую можно ухватиться, а у меня не было ничего, за что можно было ухватиться. Я не жалела и до сих пор не жалею о продаже Estée Lauder, но я недооценила силу своей связи с брендом. Он был моим лучшим другом, учителем, страстью и единственным источником творчества. Это было гораздо больше, чем «просто бизнес». И все же, как оказалось, мне нужно было потерять его, чтобы по-настоящему понять, что он для меня значил.
Будь вы Джо Малоун, Джил Сандер, Аня Хиндмарч или Коко Шанель, вы неизбежно определяетесь тем, что создали, нравится вам это или нет. Я думаю, что я определила себя этим настолько, что мне было трудно справиться с публичным разрывом между именем и личностью. Любой, кто когда-либо владел брендом, названным своим именем, поймет эту неотъемлемую дихотомию в разграничении публичного образа и частной личности. По сути, это психологический тест, с которым большинство людей сталкивается в какой-то момент своей жизни, когда лишаются титула, роли, статуса или карьеры, с которыми они себя отождествляют. Кем мы становимся, когда нас увольняют или когда мы выходим на пенсию? Кем мы становимся, когда отстраняемся от того, чем мы стали известны?
Наверное, поэтому я почувствовал себя потерянным в сорок два года. Мне пришлось отойти от своего имени, потому что так было оговорено в контракте. Мне пришлось притворяться, что я не чувствую эмоциональной связи между собой и созданными мной ароматами. Но я не до конца понимал, насколько трудно мне дается это отделение, пока однажды днем я не оказался в черном такси, застрявшем в пробке прямо напротив магазина на Слоун-стрит.
До того дня мне каким-то образом удавалось целый год не замечать свое имя над дверью и не видеть на улице людей с подарочными пакетами. Отчасти это было везение, отчасти — сознательное избегание. Я ездил по другим маршрутам, чтобы не проезжать мимо нашего старого магазина. Конечно, некоторых ассоциаций было невозможно избежать: присылались официальные приглашения с надписью «Джо Малоун приглашает вас...», и люди подходили ко мне и говорили: «Не могу дождаться, чтобы увидеть вас на мероприятии на следующей неделе!» Мне приходилось объяснять, что это не я, что я больше не имею к этому отношения. Честно говоря, порой мне казалось, что я попала в свою собственную версию фильма «Торговая площадь», стоя снаружи и глядя внутрь.
Именно такая сцена разыгралась, когда черное такси свернуло на Слоун-стрит и остановилось у дома № 150.
Я смотрел прямо перед собой, не желая смотреть налево, и ждал, когда машины впереди тронутся. Но такси продолжало простаивать, и я не удержался и повернулся к магазину, который выглядел так же элегантно, как и раньше. В моем воображении в окне отразилось прошлое: спящие на полках магазинные стеллажи, деревянный стол для нашего импровизированного «рынка», смех с открытия и я, занятый внутри перестановкой полок. И когда эти горько-сладкие воспоминания нахлынули на меня, заставляя одновременно улыбаться и плакать, я слышал только слова Гэри: «Ты не сможешь двигаться дальше, пока не отпустишь прошлое», которые повторялись снова и снова.
Когда такси уезжало, я почувствовала сильную боль, гораздо более сильную, чем в последний день в магазине, и это «завершение» — если это было завершением — сбило меня с толку. Я все еще создатель? Или теперь я потребитель? На самом деле я не чувствовал себя ни тем, ни другим. Поэтому лучший вопрос, как предложил Гэри в тот вечер, был: «Кем я буду теперь?» Ответ на этот вопрос потребовал времени, но я решил, что больше не буду эмоционально привязываться к этому продукту.
Я также решил, что в ближайшем будущем мне не стоит работать носом — обычно я тестировал его по два-три часа в день, поддерживая его настройку, если можно так сказать. Я разрезал лимон пополам и сосредотачивался на нотах, которые приходили мне в голову. Проходя мимо ресторана, я вдыхал ароматы и работал с ними. Но больше ничего. В моей сфере нет ничего более frustrating, чем застрять в творческом тупике и не иметь возможности двигаться дальше. Поэтому я сознательно решила отключить , как отключаю негативные мысли. И с этим решением я поместила свои годы с Jo Malone London в другую коробку в своей голове, чтобы сохранить их как воспоминания, которые не могут быть искажены, навсегда запомнив этот бизнес таким, каким он был, когда значил для меня все.
Когда по почте пришел официально выглядящий кремовый конверт, адресованный «Миссис Джоанн Уилкокс», я сразу заподозрила неладное. Раскрыв его и развернув бумагу с бланком Даунинг-стрит, я закатила глаза. А когда прочитала напечатанные на машинке слова, объясняющие, что Ее Величество Королева удостаивает меня звания члена Ордена Британской империи, я громко рассмеялась. Кто-то явно подшутил надо мной, что в моем кругу друзей было вполне возможно. Почему я должна получать звание МБЕ от королевы? И почему именно сейчас, когда я ушла из бизнеса? Это казалось слишком неправдоподобным, чтобы быть правдой.
Только при ближайшем рассмотрении и после того, как я показала письмо Гэри, я поняла, что это было по-настоящему. Я была удостоена звания «Член Ордена
