Искусство как выбор. История моей жизни - Зельфира Исмаиловна Трегулова
А впереди был перелет в Дели и многочасовой путь на машине до Агры – нельзя же было улететь из Индии, не увидев Тадж-Махал. Это было одно из самых незабываемых впечатлений в жизни – мы ехали по дороге, запруженной машинами, мотоциклами, таратайками и повозками, но главное, свадебными кортежами. Наша поездка в Индию пришлась на начало ноября, время, когда астрологи – а их роль в этой стране огромна – рекомендуют справлять свадьбы. Казалось, мы не едем по обычной дороге из пункта А в пункт Б, а то ли попали в фильм какого-то режиссера типа Кустурицы, то ли видим причудливый сон. Нашу солидную машину, шедшую с разрешенной скоростью, обгоняли мотоциклы и таратайки, на которых гроздьями висели веселые, радостные люди, потом мы догоняли блестевшие в свете фонарей экстравагантные, почти карнавальные повозки с музыкантами и актерами, все это напоминало какую-то фантасмагорию. Мы прибыли в Агру в два часа ночи, и встретивший нас в гостинице гид сказал, что, если мы хотим увидеть Тадж-Махал во всей его рассветной красе и без толп людей, выезжать из гостиницы нужно в пять тридцать утра.
Проклиная все на свете, в назначенное время мы были с чемоданами в вестибюле. Доехав до последнего пункта, куда пускали машины, и пройдя посты безопасности, мы пересели на старые, обитые внутри потертой тканью таратайки, которые повезли нас дальше. В пути прямо у меня на глазах из-под обивки сиденья вылез клоп – я не шучу и не выдумываю. Но все – и четыре с половиной часа в машине, и бессонная ночь, и насекомые – мгновенно забылось, когда мы вступили под своды ворот форта и перед нами в лучах рассветного солнца воссиял Тадж-Махал. Я никогда не была особенной поклонницей этого «открыточного» памятника, но то, что я увидела перед собой, сразило меня наповал. Это было само совершенство, образец немыслимой гармонии и красоты, и по мере того, как мы приближались к нему, менялось освещение, и стены Тадж-Махала из голубоватых становились розовыми, а потом желтыми, чтобы в конце концов засиять абсолютной белизной мрамора. Мы очень долго ходили вокруг мавзолея, впитывая сменяющие друг друга впечатления от разных ракурсов этой невероятной постройки. Было еще рано, и мы легко смогли зайти внутрь, ощутить это здание изнутри и насладиться уникальной мраморной резьбой и цветными инкрустациями в интерьере.
Мы провели в Тадж-Махале несколько часов, пространство вокруг нас постепенно наполнялось людьми, многие были целыми семьями и снимались на фоне потрясающих видов, а я благодарила нашего гида, который заставил нас прийти сюда так рано, чтобы успеть ощутить этот великий памятник в спокойном и несуетном переживании и врезать увиденное в свою память.
Потом был обратный путь на машине в Дели, по освещенной солнцем дороге, где мы наблюдали все то же самое, только без свадебных кортежей и повозок. В какой-то момент, уже ближе к столице, я увидела на обочине дороги прекрасного молодого индуса, совершенно обнаженного, который, повернувшись к трассе спиной, совершал омовение, обливая себя водой из ведра. Это было так прекрасно и так естественно, что я восприняла это как нечто само собой разумеющееся. Во время этой первой, незабываемой поездки в Индию я неоднократно замечала, как странники с длинными волосами спокойно справляют на улице малую нужду, и это не шокировало. В Индии вообще в голове меняется очень многое, ты ощущаешь какое-то спокойствие и удивительную гармонию с самой собой и понимаешь, насколько условно многое из того, к чему ты привык.
В Дели мы встречались с министром культуры Индии – первой из череды трех министров, которые сменили друг друга на протяжении работы над этой выставкой (приезжая в Индию несколько раз в течение двух лет, мы каждый раз заново знакомились с главой министерства), и хорошо осознали, сколь сложной является процедура временного вывоза и ввоза в страну художественных памятников, в особенности из государственных музеев. Тем не менее мы поехали и Национальный музей, чтобы посмотреть скульптуру Древней Индии и прорваться к директору – ведь именно там в специальном сейфе хранятся сокровища Низамов, без которых мы не мыслили себе наш проект. Скульптуру мы посмотрели и были поражены тем, что в залах царит страшная жара и влажность, а вот повидаться с директором не удалось: зная о нашей миссии, он банально прятался от директора Музеев Кремля, опасаясь взять на себя хоть малейшую ответственность.
Пользуясь любезностью посла России Александра Михайловича Кадакина, мы поселились на территории посольства и были тронуты заботой о нашем пропитании – на кухне квартиры, где мы расположились, были самые разнообразные фрукты и еда, которой мы и подкрепились перед ранним утренним рейсом.
В самолете, еще раз прокручивая впечатления этих шести дней, я понимала, что влюбилась в Индию, и ни груды мусора на улицах, ни нищие женщины, сующие в окна машины больных или увечных детей, ни куча бездомных, живущих под мостами или на развилках дорог, не могут заслонить красоту и магию невероятной страны, где мне было как никогда хорошо.
Мы работали над индийской выставкой с каким-то сумасшедшим энтузиазмом, заразив своими эмоциями и международный и выставочный отделы музея. Состав оттачивался – важнейшее содействие в этом оказывала индийский куратор выставки, один из главных специалистов по индийскому ювелирному искусству Уша Балакришнан, но мы понимали, что не сможем обойтись одной-единственной поездкой в Индию и только собраниями этой страны – слишком много лакун еще было в нашем списке. Мы обратились за экспонатами в Музей Виктории и Альберта в Лондоне, и он любезно согласился принять участие в проекте, благо его возглавлял наш давний партнер Мартин Рот. Мы обратились в Музей исламского искусства в Дохе, с которым мы сотрудничали ранее и предоставили им в 2012 году на выставку «Дары султанов» уникальные османские артефакты, подаренные в свое время русским царям. Переговоры с Дохой по индийскому проекту шли непросто, мне даже пришлось поехать туда для отбора экспонатов и восстановления контактов. Важными партнерами проекта были наши давние друзья – компания «Картье», а также ювелирные дома «Ван Клифф» и «Шоме». Поездка в Париж позволила сформировать исключительный по уровню состав работ этих знаменитых французских домов, сделанных по заказу индийских магараджей в первой половине
