Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

красным, желая «остаться с народом» и презрев в порыве служения этому народу свои прежние привилегии. Вокруг них создавался ореол самоотверженных героев (наподобие декабристов), проливались слезы о тех из них, которые потом пали жертвами сталинских репрессий, как М.Н. Тухачевский и другие. В реальности, если среди белых офицеров был высокий процент добровольцев, то среди «красных» офицеров таких было крайне мало, в основном это политически беспринципные карьеристы (к каковым можно отнести и упомянутого Тухачевского), поскольку при остром дефиците опытных командиров у красных сделать головокружительную карьеру было намного проще, чем у белых. И провокационная деятельность большевиков по разложению армии в 1917 году, и их тогдашние космополитические, чуждые патриотизму лозунги были диаметрально противоположны устоям и воспитанию русского офицерства. Подавляющее большинство красных «военспецов» были мобилизованными. При этом они были поставлены под строжайший контроль приставленных к ним партийных комиссаров, следивших за каждым их шагом. За измену военспеца комиссар отвечал головой. А чтобы отбить охоту переходить к белым у самих военспецов, их семьи брали в заложники и в случае измены главы семейства репрессировали. Какое уж тут «остаться вместе с народом»!

Но факт остается фактом: большевикам удалось организовать свою армию на регулярных началах и превратить ее в боеспособную силу. И у белых хватило ума это оценить. «Сибирская речь» писала: «Надо признать открыто – мы имеем дело с противником, обладающим огромной энергией и волей, с противником, доведшим идею централизации воли до своего апогея»[689].

После крупного успеха белых под Пермью и неудач под Уфой и Оренбургом на фронте наступило двухмесячное затишье. Зима 1918–1919 годов выдалась даже для Сибири необычайно суровой, что не способствовало активности боевых действий. Морозы кончились лишь к середине марта.

«Полет к Волге»

К весне 1919 года общая численность войск Колчака была доведена почти до 400 тыс. Но из-за огромной территориальной протяженности Сибири две трети из них находились в тылу. Силы белых и красных были примерно равны: первые поначалу имели некоторое превосходство в живой силе, а вторые – в огневой мощи.

Пока армии сопутствовали победы, «уклонистов» и дезертиров было немного. Весенний призыв 1919 года прошел отлично и даже с перевыполнением плана. Колчак лично выразил в приказе свою благодарность новобранцам и их родителям.

Весной 1919 года было наконец избрано правильное направление главного удара – по центру, чтобы перерезать Волгу и соединиться с А.И. Деникиным. Кульминационные события военной эпопеи колчаковской армии развернулись с марта по июнь 1919 года. В марте колчаковцы силами Западной армии перешли в генеральное наступление, овладели Уфой и в апреле приближались к Казани, Симбирску и Самаре, достигнув рубежей Чистополь – Бугуруслан – Бугульма – Белебей. На отдельных участках наступления армия продвинулась до 600 километров на запад. Это наступление было прозвано «полетом к Волге». До Казани оставалось 80 верст. Красное командование не сумело верно оценить обстановку и разгадать стратегический замысел белых, и это впоследствии признавали наиболее честные советские военные историки (Н.Е. Какурин, Г.Х. Эйхе). На сторону белых переходили целые полки красных (так, в полном составе сдался без боя 10-й Московский полк). Нередко пленные изъявляли добровольное желание вступить в белую армию.

Одновременно находившаяся севернее Сибирская армия переправилась через реки Каму и Вятку, взяла Ижевск и продвинулась вглубь Вятской губернии и современной Удмуртии (до рубежей Глазов – Ижевский и Воткинский заводы – Сарапул – Елабуга), а на севере ее лыжники вошли в соприкосновение с передовыми частями белой армии генерала Е.К. Миллера на реке Печоре. По этой реке между армиями Колчака и Миллера было установлено пароходное сообщение, и совсем близким казалось их соединение.

На юге оренбургские и уральские казаки овладели в Туркестане городами Верный (современная Алма-Ата), Орск и Актюбинск.

По данным оперативной сводки, за период с начала наступления 5 марта до 16 апреля 1919 года было захвачено до 10 тыс. пленных, 36 орудий, около 200 пулеметов, 9 тыс. винтовок, 20 тыс. снарядов, 5 млн патронов, 50 паровозов, 600 вагонов, 2 бронепоезда и более 100 пароходов[690].

Фронт растянулся длинной лентой от Камского бассейна на севере, через участок Среднего Поволжья на подступах к Казани и Самаре, далее «подковой» через южный Урал под Оренбургом и Уральском и упирался на юге в пустынные прикаспийские степи (к западу от Гурьева). На Каспии он почти соприкасался с фронтом А.И. Деникина, охватывавшим Каспийско е побережье с запада.

Успешное широкое наступление армии вызвало оживление и подъем в буржуазных и общественных кругах и надежду на скорую победу над большевиками. Эти настроения и надежды были общими для всей антибольшевистской прессы весной и в начале лета 1919 года. Премьер-министр П.В. Вологодский в своем интервью 29 апреля заявил, что «верит в звезду Верховного правителя» и что к осени его армия достигнет Москвы[691], а потому уже был озабочен предстоящими выборами в Национальное (или Учредительное) собрание. «Крушение звериного социализма и уголовного коммунизма большевиков не за горами», – писала омская «Заря»[692]. На Колчака со всех сторон посыпались поздравления в связи с успехом победоносного наступления. Постановлением Георгиевской думы от 20 апреля 1919 года он был награжден орденом Святого Георгия Победоносца 3-й степени «за разгром армий противника»[693].

Белая пресса уже грезила вожделенной златоглавой Москвой и Кремлем. На радостях она даже преувеличивала «громадные» военные успехи белых. В Омске церковь организовала патриотические крестные ходы. В Пасхальном крестном ходе Верховный правитель принял личное участие. Газеты бросили клич: «Всё на помощь армии!» Резко возросли прежде мизерные пожертвования на нужды фронта. Так, в одном лишь Томске за одну неделю подписки на военные нужды среди предпринимателей было собрано 1 млн 200 тыс. рублей, а в Екатеринбурге с уездом – 1,5 млн рублей. Ленские золотопромышленники постановили на своем съезде отчислять в пользу армии по тысяче рублей с каждого добытого пуда золота. Несколько позже омские коммерсанты по решению своего съезда провели самообложение в пользу армии в размере от 3 до 7 % основного капитала; имена уклонившихся были вывешены на омской бирже на позорную «черную доску»[694]. Некоторые газеты (вроде «Сибирской речи») требовали даже принудительной мобилизации женщин для шитья белья для солдат.

На местах образовывались различные общества помощи армии, больным и раненым воинам, посылавшие на фронт солдатам теплые вещи, продукты, табак (так, по сообщению томской газеты «Сибирская жизнь», в канун 1919 года некое дамское общество в Тюмени послало на фронт 50 тыс. пельменей к Рождеству).

Возрос и личный авторитет самого Колчака. Некоторые называли его уже не только «русским Вашингтоном», но «великим вождем Земли Русской» (из приветствия одного из окружных казачьих съездов Сибирского казачьего войска). Портреты Верховного правителя и брошюры с его биографией в магазинах и лавках продавались нарасхват. «Сибирская речь» писала в эти дни: «Мы шлем наш земной поклон ее (армии. – В. Х.) солдатам, ее офицерам и ее первому солдату и первому офицеру – Верховному вождю»