Герои битвы за Крым - Юрий Викторович Рубцов

Николай Красавченко, будучи секретарем Московского горкома, в июле 1941 г. был направлен уполномоченным ГКО на строительство оборонительных рубежей на дальних подступах к Москве в Смоленскую область. В тяжелых боях под Вязьмой оказался в окружении и попал в плен. Бежал и вместе с другими окруженцами с боями прорывался к своим. Его восстановили в прежней должности. В качестве секретаря МГК ВЛКСМ занимался подготовкой партизанских отрядов, диверсионных и подпольных групп, в том числе на случай захвата немцами Москвы.

Владимир Пчелинцев, в июле 1941 г. уйдя добровольцем на фронт, очень быстро стал одним из самых известных снайперов Ленинградского фронта. В феврале 1942-го он стал Героем Советского Союза, к этому моменту имея на боевом счету не менее полутора сотен фашистов.

В том, почему именно они стали делегатами Всемирной студенческой ассамблеи, никакой натяжки не было. Красавченко, еще в 1939 г. с отличием окончивший истфак знаменитого МИФЛИ — Московского института философии, литературы, истории, студентом, конечно, уже не был, но право возглавить делегацию получил как признанный молодежный вожак. А вот Людмилу Павличенко война застала на преддипломной практике как студентку исторического факультета Киевского госуниверситета. Пчелинцев же пошел добровольцем на фронт прямо со студенческой скамьи: в июне 1941 г. он успешно окончил 3-й курс геолого-разведочного факультета Ленинградского горного института. Вот с такими героическими ребятами Людмила отправилась в длительную командировку.

Сильные эмоции вызвало посещение Павличенко и Пчелинцевым экспериментальной пошивочной мастерской Наркомата обороны, а попросту — генеральского ателье. Здесь «в пожарном порядке» их обеспечили военной формой. Женских парадных кителей в ателье не было, шить было некогда, поэтому для младшего лейтенанта переделали генеральскую гимнастерку из тонкого чистошерстяного габардина. Ладно выглядела Людмила в форме с офицерскими петлицами и орденом Ленина и медалью «За боевые заслуги» на гимнастерке, перехваченной офицерским ремнем с портупеей. К имеющимся «регалиям» по указанию заместителя наркома обороны СССР генерал-полковника Е. А. Щаденко добавили золоченые знаки «Снайпер» и «Гвардия». Именно в этой военной форме мы видим Павличенко на многочисленных снимках, сохранившихся в архивах информагентств от поездки в США и Великобританию.

Перед отъездом Н. А. Михайлов устроил в своем кабинете прощальный ужин для делегации. Не успел главный комсомолец провозгласить первый тост, как у него на рабочем столе зазвонил белый телефон с гербом СССР в центре диска. Михайлов мгновенно схватил трубку и голосом, полным глубокого почтения, если не сказать страха, доложил:

— Михайлов у аппарата… Да, слушаю… Сейчас приедем…

Надо ли называть имя человека на другом конце провода?!

«…И вот мы — в приемной, у дверей кабинета. Секретарь Верховного главнокомандующего Поскребышев открывает ее, и… я вижу этого великого человека. Он одет в простой китель с отложным воротником, но без знаков различия, ростом не так высок, как мне казалось раньше, худощав, смугловат, на лице — легкие оспины, в согнутой левой руке держит трубку.

Но внимание притягивает взгляд его темных тигриных глаз. Огромная внутренняя сила чувствуется в нем. Наверное, мы пробыли в кабинете Сталина минут двадцать, хотя течения времени не ощущали. Оно для нас остановилось… — передавала свои ощущения Людмила Михайловна. — Я испытывала нечто другое: небывалое воодушевление. Мне хотелось услышать слова Верховного Главнокомандующего, обращенные именно ко мне. — Да, товарищ Сталин, просьба есть, — негромко произнесла я. — Очень нужен англо-русский и русско-английский словарь с учебником грамматики в придачу. Потому что таких союзников, как и врагов, надо знать в лицо!

— Хорошо, товарищ Павличенко, вы сейчас сказали, — вождь мирового пролетариата улыбнулся. — Книги вы получите. Лично от меня…»{413}

Искусственно сократим тот долгий и напряженный путь, который через три континента преодолела делегация, и из Кремля перенесемся прямо в Белый дом. В Вашингтоне члены делегации стали личными гостями президента США и его супруги Элеоноры Рузвельт. Первая леди США встретила наших ребят у подъезда Белого дома и, свидетельствуя им высокое уважение как почетным гостям Америки и ее президента, сообщила: Людмиле и ее спутникам предоставлено право провести в резиденции президента США целые сутки, для чего гостям отведены апартаменты на втором этаже здания.

В день торжественного открытия студенческой ассамблеи 2 сентября здесь же, в Белом доме, состоялась встреча с президентом. Вот как описал ее Пчелинцев (Павличенко этому эпизоду визита отвела до обидного мало места): «Госпожа Рузвельт улыбнулась, тронула дверь и пропустила нас вперед. Сделав только первый шаг, мы оторопели — боком к нам в качалке сидел Рузвельт!

— Фрэнк! Я хочу познакомить тебя с моими новыми друзьями из Советской России, — услышали мы голос за спиной и тут же почувствовали, как Элеонора Рузвельт легонько подталкивает нас вперед к креслу, — думаю, тебе тоже будет приятно их видеть.

— Да. Да! Конечно!..

Рузвельт жестом пригласил подойти поближе. Каждый из нас, представившись, пожал протянутую руку. Рукопожатие было приятным, дружеским. При этом он задерживал руку каждого, выслушивая переводчика и не спуская своих проницательных глаз с наших лиц. Непроизвольно каждый из нас, кроме своего имени и фамилии, называл город, который он представлял, откуда прибыл, где воевал.

— Москва?! Ленинград?! Севастополь?! — повторял за нами президент, как бы взвешивая каждое название и вспоминая что-то ему одному известное».

Потом, как джентльмен, он обратил свое внимание на сидящую перед ним Людмилу, попросив ее более подробно рассказать о себе: где воевала? За что получила боевые награды?

Он «слушал Павличенко с большим интересом. И чувствовалось, что этот интерес не был наигранным. Встретившись с простыми советскими людьми, а не дипломатическими представителями, и, кажется, встретившись впервые, Рузвельт и как человек, и как политик пытался найти в разговоре ответы на какие-то свои, мучившие его вопросы. Может быть, поэтому, чуть подавшись вперед, он все расспрашивал и расспрашивал Людмилу об Одессе, Севастополе, советских военных моряках»{414}.

Ребята отдали должное протокольным встречам. Они присутствовали на нескольких официальных приемах в честь участников студенческого форума. В своей резиденции их радушно принимал советский посол М. М. Литвинов. Но главную свою миссию — сделать друзьями воюющего советского народа мировое студенчество, молодежь, организовать ее на практическое участие в борьбе с нацизмом — они в наибольшей степени реализовали, пожалуй, в неформальном общении, там, где имели возможность напрямую обратиться к американцам.

Первое посещение советского посольства в день приезда. Впервые с момента отлета из СССР по рекомендации посольства Людмила и Владимир облачились в военную форму. У здания их встретила громадная толпа журналистов и фотокорреспондентов. Замелькали фотовспышки, застрекотали кинокамеры. Теперь понятной стала настоятельная просьба надеть парадную форму командиров Красной армии, она уже сама по себе вызвала огромный интерес. Буквально через несколько часов кадры съемок