Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

тому же еще и «немецкими наймитами». Не случайно в их стане так велика была ненависть к немцам. Даже в канун 1919 года, когда Германия была уже повержена, «Сибирская речь» в своем новогоднем обращении во всеуслышание и без околичностей посылала «новогоднее проклятие Германии и всему германскому народу – народу отравителю»[598]. Хотя, разумеется, считать немцев главными виновниками Октября так же наивно, как распространенное ныне мнение об определяющей вине американцев и «происков ЦРУ» в крушении советской власти и распаде СССР в 1991 году.

Декларация Российского правительства о принятии на себя денежных обязательств Российского государства

21 ноября 1918

[ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 4. Д. 7. Л. 1–1 об.]

Советская пропаганда представляла белых как ставленников «мирового капитала», и в частности А.В. Колчака – как ставленника англичан. Ее современные последователи пошли дальше и дошли до сочинения небылиц о том, будто адмирал еще в годы Первой мировой войны был «завербован британской разведкой», не приведя при этом ни одного существующего документа в подтверждение. Единственное зерно правды в этом мутном потоке лжи и клеветы – тот факт, что Колчак, узнав по пути из командировки в США об Октябрьском перевороте и сепаратных мирных переговорах большевиков с немцами и не желая признавать новой власти, которую считал преступной, и позорного мира, официально поступил в начале 1918 года на британскую службу ради продолжения войны с Германией (при том, что Великобритания была союзницей России). Этот сюжет мы рассматривали в предыдущих главах. И, как уже говорилось, фактически «британская служба» Колчака закончилась, так и не начавшись, в марте 1918 года, когда он, не успев добраться до места этой службы на Месопотамском фронте, получил известие о том, что нужда в его услугах отпала и что по настойчивым просьбам русских антибольшевистских кругов ему предлагается вернуться на Дальний Восток. Повторимся: все сплетни о том, будто адмирал «принял присягу британской короне» и затем «прибыл в Россию как британский военнослужащий», являются абсолютным вымыслом, не подтвержденным ни одним документом, а главное – полностью опровергаются всеми его действиями на посту Верховного правителя. Выше мы писали и о том, что к самому перевороту, который привел Колчака к власти, британская военная миссия не имела никакого отношения, вопреки измышлениям советской пропаганды, не нашедшей для этого никаких подтверждений, кроме «предположения» французского генерала М. Жанена. И приводили документы о том, что для Англии (как и для остальных держав Антанты), готовившейся официально признать Директорию, переворот Колчака стал полной неожиданностью.

Добиваясь международного признания от союзников и практической помощи от них, правительство Колчака, в полной солидарности с А.И. Деникиным и другими региональными лидерами Белого движения, при этом твердо отстаивало принцип единства и неделимости России в границах 1914 года (за исключением Польши), подробно рассмотренный в предыдущей главе. Во многом это определило сложность отношений Верховного правителя (как и всего Белого движения) с союзниками. Как уже говорилось, державы Запада хотя и относились к большевикам враждебно, как к носителям агрессивной идеологии «мировой революции» и «изменникам», заключившим от имени России сепаратный мир с Германией – что выразилось в разрыве ими дипломатических и торговых отношений с Советской Россией после Брестского мира, – но и отношение их к Белому движению было весьма неоднозначным. И прежде всего потому, что после победы над Германией в Первой мировой войне, по времени практически совпавшей с переворотом Колчака и последовавшей консолидацией Белого движения вокруг адмирала, возрожденная сильная Россия была никому не нужна. Пока шла война, державы Антанты еще были как-то заинтересованы в восстановлении Восточного фронта против Германии с помощью чехов и русских антибольшевистских сил (в случае свержения ими большевиков), но когда война закончилась, такая потребность отпала. Плоды общей победы были поделены союзниками без России, и они совсем не были заинтересованы в появлении нового сильного игрока на мировой арене – а ведь именно на эту роль претендовали белые, провозгласив своим лозунгом возрождение «единой и неделимой России».

Миф об «интервенции» и другие проблемы с союзниками

При этом единой позиции Запада по русскому вопросу в те годы вообще не существовало, и это признают практически все западные историки. Общим тоном русской белогвардейской прессы было недовольство по поводу отсутствия военной помощи от союзников. Сама «интервенция» стран Антанты на отдельных окраинах России, о которой столько лет трубил советский агитпроп, началась еще весной и летом 1918 года с целью не дать в руки большевиков военные запасы, скопившиеся в таких портах, как Архангельск, Мурманск, Владивосток, в результате их же поставок еще царскому правительству – чтобы от большевиков эти запасы, в свою очередь, не попали в руки немцев.

По окончании войны и этот фактор, и перспектива возрождения Восточного фронта против Германии отпали. Что делать с этими солдатами дальше, никто не знал. Союзники стали терять интерес к России.

К тому же ведущие державы – Англия и Франция были сами истощены четырехлетней мировой войной, находились в финансово-экономическом кризисе и поэтому совсем не были настроены ввязываться в русскую «кашу» военными силами. «Интервенция» великих держав не затронула коренные, внутренние области России и практически не сопровождалась вооруженными столкновениями. Ни одна из них не находилась в состоянии войны с Советской Россией. За исключением Крайнего Севера, где англичане оказывали локальную помощь в боевых действиях третьестепенной белой Северной армии генерала Е.К. Миллера, на остальных фронтах все подразделения союзников (насчитывавшие в начале 1919 года около 110 тыс. без чехов и 160 тыс. – вместе с чехами) стояли, как правило, в глубоком тылу. Сами чехи, как уже говорилось, прекратили участие в боевых действиях по окончании мировой войны, когда в результате распада Австро-Венгерской империи образовалась независимая Чехословацкая республика, после чего всякий смысл участия чехов в русской смуте (раньше видевшийся им и державам Антанты в перспективе восстановления Восточного фронта против Германии и ее союзников) для чехов исчез. И только большими усилиями эмиссаров Антанты удалось уговорить их остаться на время в Сибири для охраны Транссибирской железной дороги на участке от Новониколаевска (ныне Новосибирск) до Иркутска, пока у союзников не было возможности вывезти чехов на родину. Сами чехи рвались домой, среди них была популярной карикатура: поросший мхом и грибами старик в форме чешского легионера безнадежно дожидается на берегу Тихого океана парохода союзников, под картинкой была надпись: «1989 год».

Да и поведение союзных войск было далеко не однозначным. На Дальнем Востоке широкую известность получили заигрывания командовавшего американскими войсками генерала В. Гревса с большевиками на Сучанском руднике, а затем отказавшегося передать армии Колчака полученные для нее из США винтовки[599]. Некоторые американские военные прямо выражали опасения в случае перспективы победы белых[600]. Контрразведка доносила и о деятельности на Дальнем Востоке американского «Христианского союза