Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева
Многие годы «певец» старины прожил в древней столице, где его интерес к изучению древностей Руси оформился в научную деятельность – он работал в Московском археологическом обществе, а именно: в Комиссии по сохранению древних памятников и в Комиссии по изучению старой Москвы. «Старая Москва», как самостоятельное научное объединение, образовано при Николае II и успешно вело деятельность под разными наименованиями вплоть до 1930-х годов, в дальнейшем вошло в состав общей системы областного краеведения. Его комиссии составляли историки, археологи, этнографы, географы и специалисты других профилей, которые осуществляли археологические раскопки, сбор различных документальных данных и их интерпретацию, изучение памятников архитектуры и прикладного искусства, реставрацию и сохранение особо ценных сооружений во время нового строительства в столице.
Аполлинарий Васнецов занимал в «Старой Москве» видное место – не только по степени вклада в науку и уровню подачи своих исследований, но и вполне буквально, занимая должность председателя, а затем почетного председателя организации с 1918 по 1930 год. Фактически он руководил всей работой по сохранению культурного наследия столицы, включая экспертизы архитектурных памятников, составление экскурсионных маршрутов, создание карты мемориальных мест. Научная работа и организаторская деятельность сочетались с постоянным художественным творчеством, которое было высоко оценено, признано критиками советской России и за рубежом.
Будучи создателем нового жанра в живописи – «исторического пейзажа», который высоко ценил и Виктор Васнецов – исключительно доброжелательный, но и один из самых строгих его критиков, и оставив после себя более 350 картин и 1000 этюдов, Аполлинарий Васнецов в числе других членов Комиссии по сохранению древних памятников активно участвовал в общественной жизни и, в частности, добился запрета на строительство электростанции рядом с Кремлем в 1900 году. Однажды Аполлинарий Михайлович, со свойственным ему энтузиазмом, даже поднялся на воздушном шаре и облетел вокруг Первопрестольной, чтобы лучше понять особенности ландшафта. После сбора и систематизации материалов художнику-ученому оставалось сделать главное: отразить исторические данные на холсте или бумаге – так, чтобы зритель не только смог представить, как выглядел деревянный Кремль при Иване Калите, но и прочувствовать дух той эпохи.
Работая над живописными и графическими образами Кремля, помимо исторических исследований, Аполлинарий Васнецов, как истинный живописец, создавал новые и новые варианты этюдов и эскизов, экспериментировал с освещением и изображением временем года, находил композиционные варианты, нюансы рисунка, тона, цвета. Когда произведение было готово, художник приносил его на очередное заседание Комиссии по изучению старой Москвы, и, опираясь на изображенное, рассказывал, что ему удалось найти по теме того или иного исследования, показывал каждое здание, мост или площадь и обосновывал выдержками из достоверных источников их расположение, особенности решения фасадов и функциональную принадлежность. Написанные им произведения не только позволяли судить о стародавних памятниках зодчества и специфике быта ушедших времен, но и представали в конкретно-историческом облике: со следами пожаров, войны или обветшалые от времени, в зависимости от того, какой период демонстрировался и что ему предшествовало согласно историческим документам. С.Д. Васильев, один из очевидцев вспоминал: «Все мы сами вошли в его картину, слушали, как читает дьяк, глазели на проезжающего боярина… Показывали же старину многие художники, но в их картинах жили только люди, а здесь живет, дышит и рассказывает каждый камень стены, каждая маковка церкви, каждое бревно сруба»[611].
Непримиримый протест у обоих братьев Васнецовых вызвало начавшееся уничтожение архитектурного наследия – снос церквей и монастырей, дворцов и усадеб. При этом вырубались аллеи вековых деревьев, разорялись красивейшие парки, о которых вдохновенно писали авторы XIX – начала ХХ века: Иван Гончаров, Иван Тургенев, искусствовед барон Николай Врангель[612]. Аполлинарий Васнецов насколько мог пытался остановить уничтожение памятников архитектуры. Он принимал самое активное участие в деятельности комиссии «Старая Москва», которая имела реальное право вето – возможность запрета, несмотря на приказ правительства, сносить памятник, признаваемый ими ценным, являлся членом надзорных комиссий Московского археологического общества[613], со свойственной ему увлеченностью, преданностью дела, принципиальностью позиций отстаивал свои взгляды. Подобной участи подверглось и его излюбленное Демьяново, где в разные годы располагался то туберкулезный диспансер, то конюшни. В его деятельности в Москве было немало общего с направленностью начинаний Николая Врангеля в Петрограде, о котором Александр Бенуа писал: «Врангель выделялся в петроградском обществе (хотя и во всем этом было мало равных ему), горячей своей страстью, каким-то фанатизмом, придававшим ему оттенок какого-то подвижничества. И еще можно сказать так: это был герой и рыцарь искусства, не лишенный даже многих священных черт донкихотства…»[614]
В то лихолетье, которое так бесцеремонно вторглось в жизнь братьев Васнецовых, «певец» старой Москвы все чаще вспоминал наставления старшего брата, все более осмыслял их в изменившихся реалиях. Неслучайно именно тогда он стал более внимательно относится к религиозным вопросам. Если Виктор Васнецов всегда был воцерковлен, то его младший брат, будучи православным, ранее посещал богослужения нечасто, но теперь регулярно молился в храмах, несколько иначе стал воспринимать и религиозную тематику в творчестве Виктора Михайловича, в том числе его новые произведения.
Ранее Виктор Васнецов преимущественно обращался к образу милостивого Иисуса Христа, словно благосклонного к нуждам и чаяниям, радостям и печалям православной Руси, России. Закономерно, что именно такой образ Богочеловека в наши дни представлен в монументальной мозаике «Спас на престоле» на брандмауэре (кирпичной стене) Дома-музея художника[615]. Композиция была создана в начале ХХ века, выполнена по эскизу Виктора Васнецова в петербургской мозаичной мастерской Фроловых.
Обращение к мозаичной технике для Виктора Михайловича было подобно воспоминанию и о впечатлениях итальянского путешествия – знакомстве с шедеврами византийской стенописи в соборе Сан-Марко в Венеции и в храмах Равенны, и о десяти годах напряженного художественного труда, совместно с художниками-«соборянами» в киевском соборе Святого равноапостольного князя Владимира. Этот опыт в технике мозаики художника был далеко не единственным. Начиная с 1890-х годов на протяжении двадцати лет он разрабатывал эскизы, рисовал картоны[616] для мозаичных храмовых композиций и на фасадах, и в интерьерах. Согласно пожеланию Виктора Михайловича, большинство его эскизов были осуществлены под руководством художника-мозаичиста Владимира Александровича Фролова, чей высокий профессионализм художник особенно ценил.
Владимир Фролов вместе со старшим братом Александром и под руководством их отца, одного из ведущих художников-мозаичистов Императорской Академии художеств, Александра Никитича Фролова открыли в 1890 году в северной столице собственную мастерскую по изготовлению мозаик. Ими впервые в России был освоен так называемый обратный способ набора
