Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина - Оуэн Мэтьюз
В декабре 1939 года Вукелич оформил развод и готовился жениться на Иосико. Мир Эдит дал трещину, ее первую постигла ужасная участь, на которую были обречены все члены агентуры. Во время своих рабочих визитов Клаузен отмечал, что в доме Эдит не убрано. “После работы в ее доме я вообще ничего есть не мог”, – высокомерно говорил он следователям. Тем не менее Клаузен отчасти сочувствовал тяжкой доле Эдит. “Мужчины просто пользовались ее телом и быстро бросали ее. И из-за своей сексуальной жизни она постепенно опускалась все ниже и ниже. Но все равно она женщина, такая же, как и многие. Большим умом она не отличалась, но ей хватало мозгов использовать других в своих интересах… Если бы рядом с ней был более сильный мужчина, чем Вукелич, быть может, она бы такой не стала. Нельзя сказать, что она была всем плоха. Она просто стала жертвой своего положения”[35]. Клаузен мог с большим основанием добавить, что ее жизнь окончательно разрушило 4-е управление.
Эдит была нейтрализована, ей заткнули рот деньгами и сопричастностью к шпионажу. С Иосико дела обстояли иначе. Клаузен предупреждал Зорге, что Вукелич не удержит рот на замке и проговорится подруге о вере в коммунизм и работе на тайную агентуру. Дальнейшие допросы показали, что Клаузен был прав. Вукелич действительно рассказал Иосико все как раз перед их свадьбой 26 января 1940 года, благоразумно утаив от Зорге, что Иосико посвящена в его тайну.
Начало войны в Европе отразилось на повседневной работе группы Зорге в одном важном практическом аспекте. Агентура перестала совершать курьерские поездки за почтой и деньгами в Шанхай и Гонконг, так как граждан Германии не приветствовали в Международном сеттльменте и в колонии британской короны. Клаузен, как представитель вражеского государства, перестал быть ценным клиентом для ряда британских и американских банков в Токио. После прекращения курьерских поездок в 1939 году все обязанности по финансовому обеспечению агентуры легли на плечи Клаузена. В сообщениях Москве он возражал, что его оборота мало для выплаты 3000 иен в месяц, которые требовал Зорге. Это было не так, и Клаузен сам впоследствии признавал: он легко мог позволить себе эти траты, так как его светокопировальный бизнес процветал благодаря значительному увеличению военного бюджета Японии, выделявшегося на всевозможные инженерные заказы. К концу 1939 года Клаузен открыл собственное производство, дававшее чистую прибыль в 14000 иен в год[36]. Он открыл филиал в Мукдене, чтобы выполнять заказы для японской армии, и подписал контракты с Mitsui, Hitachi, Nakajima и министерством флота. Клаузен ездил на “мерседесе”, его жена ходила в норке. Но, как рассказал Клаузен следователям, он не радовался перспективе, что заработанная тяжким трудом прибыль пойдет на финансирование деятельности советских властей. Более того, ему надоело, что Зорге всегда обращался с ним, “как с каким-то слугой, хотя никто больше не мог ему помочь”[37].
К сожалению для всех заинтересованных сторон, в ноябре 1939 года Центр одобрил решение, сопряженное с еще большим риском: теперь передавать наличные и микропленку предстояло через дипломатов советского посольства в Токио. До этого члены агентуры Зорге действовали совершенно независимо от посольства исходя из разумных оперативных соображений, что все советские дипломаты автоматически вызывают подозрение у японской полиции и находятся под постоянным пристальным наблюдением. Именно поэтому Анна Клаузен скрепя сердце приняла приглашение мужа сопровождать его в императорский театр Токио “Тэй-коку Гэкидзо”.
“Я должен встретиться там с другом”, – заявил Клаузен. Анна тут же догадалась, что значили на самом деле эти слова – это была первая тайная встреча с советским курьером на территории Японии. 27 января 1940 года Клаузен и Анна сидели в ложе, свет был приглушен, а рядом с ними был европеец ничем не примечательной наружности. Лишь два года спустя, когда японская полиция показала ему фотографии, Клаузен опознал в курьере советского консула, Хельге Леонидовича Вутокевича. Через 15 минут после начала представления он осторожно передал левой рукой в правую руку Клаузена около 5000 иен, завернутых в белую тряпку, получив взамен 38 катушек микропленки[38].
В дополнение к дневным обязанностям, связанным с руководством быстро развивающимся бизнесом, вечерами Клаузен зашифровывал и расшифровывал пространные документы чертовски сложным цифровым кодом Центра. По меньшей мере раз в неделю он упаковывал свой передатчик и отправлялся в нервную поездку на автомобиле на одну из своих станций, где он, бывало, работал с трех до шести утра, сосредоточившись на сигналах, на первый взгляд состоявших из произвольного набора цифр, с треском поступавших по радиоволнам из Владивостока[39]. К 1940 году Клаузен сильно располнел. Вечерами, когда он не был занят шифрованием, он выпивал с Зорге или с другими местными немцами. Единственными его физическими упражнениями были прогулки от такси в бар “Золото Рейна” и поднятие тяжелых кружек пива. От природы он был веселым, выносливым человеком, состоял в счастливом браке и все больше преуспевал в делах. Однако к апрелю 1940 года он стал посещать немецкого терапевта, доктора Вирца, и периодически проходил обследование в больнице из-за одышки и болей в груди – причиной этого недомогания он считал не чрезвычайно напряженный образ жизни, а испарения, которые он вдыхал на производстве. Когда 18 апреля Клаузен пошел на очередную встречу с курьером – на этот раз в токийский театр “Такарадзука”, – вторым секретарем советского посольства Виктором Сергеевичем Зайцевым, передавшим ему $2ооо и 2500 иен, он попросил курьера, чтобы в будущем эту рискованную задачу брал на себя Зорге[40]. Показательно, что Клаузен предпочел передать эту просьбу через незнакомого советского связного, вместо того чтобы напрямую
