Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева
«Январь 1912 (?) года.
<…> Я живу по-прежнему. Начал заниматься в училище и принялся за картины. Праздники прошли совершенно как будни, если бы не выставка нашего Союза,[584] которая всегда сопряжена с сутолокой и каким-то праздничным настроением.
Выставка помещается в здании училища и следовательно неподалеку от моей мастерской. И я потому бывал там каждый день, смотря на сутолоку народа топчущегося под ногами… смотрел всегда с хор. Помещение для выставки новое, специально приспособленное, хотя неидеальное по условиям, да и цена бешеная – за 3 1/2 недели 3500 р[ублей] – это что-то вроде дневного грабежа, но другого помещения нет, и волей неволей нужно брать, благо, что публика посещает довольно усердно. С 26 дек[абря] по сегодняш[ний] день перебывало до 13 тысяч.
Теперь опять приступил к картинам для буд[ущей] в[ыстав]ки, т. е. через год – так мы и живем с выставки на в[ыстав]ку. Нынче у меня Швейцария и одна историческая: московский застенок конца 16 века. Перед воротами застыли выброшенные трупы замученных на пытках, и за ними пришли родственники и знакомые, чтобы похоронить – темы почти современные нам…
<…> Что ты ничего не написал о музее? Был у меня Машковцев[585] и, конечно, все представил в выгодном для себя свете. Напиши, пожалуйста, как идут дела. Бывают ли собрания и участвует ли на них Лобовиков[586]? По словам Машковцева, в Музей поступили какие-то новые вещи?
Ну, всего хорошего. Поклон от меня и Тат[ьяны] Ив[ановны] и Вовы (жены и сына Всеволода. – Е. С.) всем.
Твой Аполлинарий»[587].
Так, среди его учеников в МУЖВиЗ в предреволюционные годы были и весьма экстравагантные личности, как, например, в дальнейшем известный представитель авангарда, футурист Владимир Маяковский[588], также учившийся здесь в пейзажной мастерской. Аполлинарий Михайлович не раз вспоминал о причинах их разрыва в предреволюционные годы, не раз в весьма сильном раздражении рассказывал об этом старшему брату, и, несомненно, что Виктор Михайлович полностью разделял его недовольство и обоснованно неоднозначное отношение к Маяковскому, с которым его бывший педагог категорически отказывался общаться.
Странный инцидент заключался в следующем: согласно традициям пейзажной мастерской, Аполлинарий Васнецов поставил для своих учеников в мастерской училища натюрморт с белыми цветами, который следовало написать с натуры в реалистической манере – передать световоздушную среду, пространство, моделировать форму, отразить фактуру материалов. Именно так, при работе в многослойной манере «старых мастеров» либо в быстрой эмоциональной технике письма алла прима, достигалось убедительное решение образа. Именно такого взгляда на освоение школы реализма, что полностью соответствовало традициям МУЖВиЗ, придерживались и братья Васнецовы.
Однако Маяковский обвел рисунок каждого предмета широким черным контуром. Вероятно, так он стремился отразить в искусстве свои уже начавшие формироваться авангардистские наклонности, предварявшие его явный протест против классических традиций в характерных футуристических высказываниях: «Сбросить Пушкина с парохода современности», «Растрелли расстреливай!». Руководитель мастерской от смелости эксперимента пришел в недоумение, велел все исправить и писать именно в реалистическом ключе. «Экспериментатор» собрал лепестки увядших цветов и приклеил на свой холст, прокомментировав, что так его произведение станет предельно реалистично. Когда такой «ответ» ученика увидел Аполлинарий Михайлович, то твердо попросил его покинуть мастерскую и больше не возвращаться. Уже в 1920-е годы Владимир Маяковский решил навестить бывшего наставника, но тот его не принял. Как и старший брат, младший отличался довольно мягким характером, но умел настаивать на принципиальных для себя позициях, умел быть несгибаемым как в отношении служения искусству, почитания традиций, так и в отношениях с людьми, словно руководствовался изречением: «Однажды утративший мое уважение, уже не обретет его».
Такие принципы, вероятно, были чужды Владимиру Маяковскому, а его «творчество» в училище предшествовало радикальным переменам здесь. В 1918 году, всего через год после переломных революционных событий, которые он сначала едва ли не восторженно приветствовал, Аполлинарий Васнецов был уволен из МУЖВиЗ. В отсутствие художника, без согласования с ним в здании училища на улице Мясницкой, в старинном особняке генерала Юшкова, была вскрыта дверь в его мастерскую, картины и личные вещи наспех погружены в телеги и отвезены к многоквартирному дому, где жил художник. Здесь у дверей подъезда они были выброшены на тротуар, откуда их был вынужден забирать теперь уже бывший педагог и глава пейзажной мастерской училища. До сих пор в его квартире, ныне Мемориальном музее-квартире, в одной из комнат представлен расписанный темперой деревянный стеллаж из мастерской Аполлинария Михайловича в МУЖВиЗ, словно живое напоминание о годах преподавания там, о многих талантливых учениках, которые продолжали навещать своего наставника в этот непростой для него период, а в дар учителю приносили свои произведения – тонко написанные, высокопрофессиональные пейзажи, которые он мог оценить, как никто другой.
После событий 1918 года мастерскую Аполлинария Васнецова в Московском училище живописи занял Александр Родченко[589]. Не почитались, а, скорее, искоренялись традиции в Высших художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС), в которые после событий 1917 года было преобразовано Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В 1923 году Владимир Маяковский учился и здесь на живописном факультете. ВХУТЕМАС в те годы являлся не только своего рода университетом изобразительных искусств, но и производственными мастерскими, где преподавали Абрам Архипов, Илья Машков, Петр Кончаловский, Вадим Фалилеев.
Учащимся ВХУТЕМАСа представлялось право и возможность свободного выбора любой мастерской и любой профессии. Выпускник этого учреждения художник Юрий Меркулов писал: «Было отчего запутаться… в этом невероятном калейдоскопическом смешении форм и направлений, школ и дисциплин, которые обрушил ВХУТЕМАС на наши молодые, горячие и любознательные головы, которые извергались на нас из музеев нового искусства, литературных митингов, бесед и выступлений апостолов правого и левого искусства. Но я прекрасно помню, что многие из нас, перед которыми были открыты все эти пути и все дороги в искусстве живописи, выбрали живую жизнь как основу творчества, живопись как средство выражения и революцию как главную тему»[590]. В период после Октябрьской революции художники искали новые формы и технику в искусстве, студенты ВХУТЕМАСа были заняты оформлением агиткампаний, массовых празднеств, театральных постановок. Выражения Владимира Маяковского: «Улицы – наши кисти. Площади – наши палитры» – приобрели практическое наполнение в жизни Свободных мастерских 1920-х годов.
Однако такая деятельность представлялась весьма дискуссионной для многих, в том числе для братьев Васнецовых. Душевным отдохновением для обоих оставалось классическое искусство, неотрывное и от древних православных основ, и от реалистических традиций, которые в их творчестве находили гармоничное соединение. Осознавая необходимость не экспериментирования в искусстве, а, напротив, сохранения традиций, Виктор Васнецов в 1915 году счел своим долгом принять участие в основании Общества возрождения художественной Руси
