Лазарь Каганович. Узник страха - Валерий Викторович Выжутович
Чистка – это была стихия Кагановича. В ней он черпал энергию, силу и вдохновение. Неоднократно выступал инициатором этой «оздоровительной» процедуры.
Свою роль в этих чистках автор «Памятных записок», как и в случае с хлебозаготовками, скромно обходит молчанием. Хотя тайны тут нет никакой. Воздавая Кагановичу хвалу за успехи в обеих кампаниях, партийная печать тогда писала: «Как секретарь ЦК и заведующий сельхозотделом ЦК в 1929–1934 годах Каганович непосредственно руководил… борьбой против организованного кулачеством саботажа государственных обязательств. В качестве председателя Центральной комиссии по чистке партии руководил происходившей в 1933–1934 годах чисткой партийных рядов».
За один лишь 1933 год Каганович успел исключить из партии 362 429 человек. В знак признания этой заслуги XVII съезд ВКП(б) (1934) избрал его председателем Комиссии партийного контроля при ЦК. Каганович понял, ЧТО означает это назначение: ему поручалось обосновать уже физическую ликвидацию партийных «двурушников» и «пособников врага». Себе в заместители он взял человека, наиболее подходящего для выполнения этой задачи, – Н.И. Ежова. Тот до прихода в КПК возглавлял Орграспредотдел, реализуя на практике кадровую политику Сталина. Два самых жестоких и безжалостных соратников вождя нашли друг друга.
Когда Ежов тяжело заболел и был отправлен в Нальчик на лечение, Каганович с тревогой и отеческой заботой следил за его здоровьем, информировал о текущих делах в Кремле. В телеграмме от 29 июня 1934 года он писал ему: «Получил твое письмо. Благодарю. Пленум у нас прошел хорошо… Очень жалею, что ты нездоров и отдыхаешь плохо. Прошу тебя, постарайся отдыхать спокойно и уверенно. Несмотря на то, что в КПК и отделе без тебя тяжело, я считаю, что ты должен провести отпуск до конца. Шлем тебе сердечный и дружеский привет. Лазарь».
В 1933–1934 годах Каганович руководил чисткой партийных рядов. При этом у него самого спустя несколько лет были шансы угодить в ее жернова.
Л.М. Каганович – И.В. Сталину
12 сентября 1937 г.
Дорогой т. Сталин!
Посылаю Вам мое заявление в КПК о привлечении к ответственности т. Балашова за клевету. Я не считаю нужным опровергать те «подозрения», которые Балашов бросает по моему адресу в письме к Вам. Тем более считаю невозможным привлекать его к ответственности за эти «подозрения». Каждый член партии имеет право проявлять свою бдительность в отношении кого угодно. Да и сам он, прислав мне черновик якобы непосланного Вам письма, пишет, что он «идиот и сволочь», допустив подозрения в отношении меня. Но я, т. Сталин, убежден, что Балашов действует не один, так же как не один был и Каминский, выступая на Пленуме ЦК со своей клеветой. Балашов не рядовой член партии, все его письма написаны платформенно, не случайно перед присылкой писем он пропадал на день-два, сколько его ни искали, его нигде нельзя было найти.
Я не сомневаюсь, что это организованная атака на меня либо со стороны скрытого правотроцкистского центра, либо, по меньшей мере, какой-то группировки на транспорте, либо это изолированный старый разведчик, испугавшись разоблачения, перешел в наступление, начав с шантажа. Иначе нельзя расценивать присылку мне черновика якобы непосланного Вам письма полного подлой лжи и гнусностей с припиской, что он «идиот и сволочь», заподозрив меня. Он не написал Вам, что прислал мне еще одно письмо, в котором пишет, что сознательно хотел причинить мне острую боль, чтобы добиться приема и в то же время ни разу не просился ко мне на прием.
Я слыхал, что в НКПС'е ему хотят дать большой пост. Я не хочу вмешиваться, но считаю это неправильным, если даже допустить, что Балашов просто обиженный человек, то он по деловым качествам слаб и политически неясен.
Тов. Сталин, в заключение я хочу сказать, что на транспорте я поработал тяжелых два с половиной года, пришлось наводить порядок, обиженных неизбежно порядочное количество, поверьте, обиженных во имя дела. По-моему, надо бы уберечь транспорт от оживления этих гнилых людей, которые в трудные годы были в нетях, таков именно и есть Балашов. Выдвигать сейчас Балашова на большой пост в НКПС'е не стоит.
С товарищеским приветом,
Л. Каганович
Здесь требуется кое-что пояснить. Начальник грузовой службы Ярославской железной дороги И.Д. Балашов в июле 1937 года направил Кагановичу письмо, в котором обвинял его в ошибках при подборе кадров и недостаточной бдительности. Балашов утверждал, что собирался отправить это письмо Сталину. Каганович дважды встречался с Балашовым и добился, чтобы тот написал новое заявление с признанием ошибочности своего первого письма. Однако позже Балашов начал выдвигать против Кагановича новые обвинения, заявлял, что тот оказывал на него давление, добивался, чтобы его сигналы не дошли до Политбюро. Судя по письму Балашова, его действия были своеобразным методом защиты против обвинений, которые Каганович предъявил ему на одном из совещаний в НКПС.
Со своим заместителем Ежовым Каганович проработал два года, а 27 февраля 1935-го сдал ему дела. Ежов был назначен председателем Комиссии партийного контроля и секретарем ЦК ВКП(б). Каганович же получил должность наркома путей сообщения. За ним сохранился пост секретаря ЦК, но он потерял два важнейших поста – первого секретаря Московского комитета партии и председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б).
С этого момента Каганович перестал считаться вторым человеком в партии.
Часть VII
Железный нарком (1935–1946)
Каганович назначен наркомом путей сообщения СССР. – Транспорт – узкое место. – «Этой песней встречаем наркома, дорогого наркома пути». – Кампания против «предельщиков». – Борьба с крушениями. – «У каждой аварии есть имя, фамилия и должность». – Чистки и репрессии. – Наркомат тяжелой промышленности – в придачу. – Каганович – член ГКО. – Снят с должности наркома путей сообщения. – Фронт и ранение.
От «железного Феликса» – к «железному Лазарю»
28 февраля 1935 года Кагановича назначают на должность наркома путей сообщения, сохраняя за ним пост секретаря ЦК. «Транспорт является тем узким местом, о которое может споткнуться, да, пожалуй, уже начинает спотыкаться вся наша экономика, и прежде всего, наш товарооборот», – сказал Сталин на ХVII съезде ВКП(б), тем самым как бы анонсировав грядущую кадровую перестановку.
«Критика на съезде партии не всколыхнула актив как в НКПС, так и на дорогах, – вспоминает Каганович. – Обсудив положение, Политбюро ЦК пришло к выводу, что для достижения крутого
