Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова
– Государь вытирает платком слезы, – взволнованно прокомментировал он. – Встает… Государыня тоже встает… Хлопают!
И сразу за этими двумя одиночными хлопками зал просто взорвался. Вот, оказывается, как проходят спектакли в присутствии монарха! Раньше государя нельзя хлопать, что ли? А с ярусов уже слышались крики «браво». Занавес поднимали много раз. Даже император с императрицей аплодировали два вызова, что уже считалось невероятным. Все поняли, что это был полный успех и театра, и автора, и теперь уже и у высшего света! Ольга была счастлива и, придя в гостиницу, тут же села писать мужу восторженное письмо.
Глава десятая
После того как император через Теляковского передал свои слова благодарности за доставленное удовольствие, все воспряли духом. Авось и с «Мещанами» все пройдет благополучно, ведь упорно ходили слухи, что спектакль к показу не разрешат.
– Сначала генеральную репетицию посмотрят князь Святополк-Мирский, князь Шаховской, Клейгельс, а потом будем разговаривать, – дал однозначный ответ Немировичу-Данченко Теляковский.
Генерал-лейтенант князь Святополк-Мирский был министром внутренних дел, князь Шаховской – начальником управления по делам печати, а генерал Клейгельс – градоначальником Петербурга. Было понятно, что государственные лица главным образом будут решать судьбу спектакля с точки зрения возможных беспорядков в городе, которые могли бы возникнуть среди студенчества, хотя Немирович-Данченко и изменил в пьесе не только то, что требовал цензор, но даже и то, что им со Станиславским самим казалось слишком назойливым.
– Не уверена, что Горький разрешил бы нам играть свою пьесу в таком виде, – делилась Ольга своими мыслями с Вишневским. – Какое счастье, что он сейчас в Ялте.
– Да уж. Сидит, пишет другую и не знает, что тут проделали с первой. Кошмар! Хотя, знаешь, я думаю, что, может быть, он и не был бы против. Ведь сейчас для него главное, чтобы его имя вообще прозвучало после того, как его выпустили из-под ареста, да тут еще государь не утвердил его кандидатуру в почетные академики… Так что, думаю, он согласился бы.
– Возможно, – подтвердила Ольга. – Но я боюсь, что и в сокращенном виде спектакль все равно не пропустят. А жаль. Я уже нашла в этой роли то самое зерно, о котором говорил Станиславский, да и очень уже хочется сыграть что-то новенькое.
– Тебе грех жаловаться, – засмеялся Вишневский. – Как минимум по две новые роли в сезон.
– Да и ты пока не засиживаешься, – усмехнулась актриса.
⁂
Спектакль посмотрели и неожиданно разрешили без всяких замечаний.
– Ольга Леонардовна, вы играете великолепно! Первым номером, – восторженно заявила Лилина после этого просмотра. – С меня фунт шоколада.
Мария Петровна лишь недавно приехала из Москвы, так как была в этом месяце больна. Все гастроли роль Наташи в «Трех сестрах» за нее исполняла Мунт, чем очень был недоволен Чехов. Она ему не нравилась, как не нравилась и жена Качалова, Литовцева, играющая во втором составе Ирину. «…Если главные роли будут, хотя бы случайно, исполняться такими актрисами, как Мунт и Литовцева, то театр ваш погибнет…» – писал он Ольге. А между тем жена Качалова играла в «Мещанах» совсем даже неплохо роль Татьяны, и премьерная публика приняла ее очень хорошо. Да и вообще можно было считать, что «Мещане» прошли с успехом. Но… успех этот не был единодушным, как и предполагал заранее Немирович.
– Бытовая семейная драма. Я от Горького ожидал большего, – говорил один из зрителей после спектакля.
– Да уж. Пьеса Найденова «Дети Ванюшина», написанная на ту же бытовую тему, много сильнее, – говорил другой.
– Уверен, не надо Горькому вообще писать подобных пьес, – морщился третий. – Он силен в «босяцкой» теме. Вот его конек.
– А я слышал, что он уже пишет что-то «босяцкое», и снова для МХТ, – делился своими познаниями четвертый.
– Но сознайтесь, господа, что поставлены «Мещане» все-таки неплохо. Да и актеры в этом московском театре чудесные!
Билеты на премьеру были очень дорогими, но тем не менее их быстро продали на все представления, и во время каждого спектакля около театра дежурили отряды полиции. Городские власти боялись: вдруг студенты что-либо учудят после спектакля?
Ольга Леонардовна успела сыграть только три спектакля. Тридцатого марта после обеда ей стало плохо. Ее мутило. В животе появились боли. Неужели опять отравилась? Рядом был номер молодой актрисы Косминской. Она еще училась в актерской школе при МХТ, но уже активно была занята в массовках, как и многие другие учащиеся. Ольга еле добралась до ее двери, распахнула и прошептала:
– Люба, позовите кого-нибудь. Мне плохо.
– Ольга Леонардовна, – испугалась девушка. – Да вы прямо белая вся.
Косминская подхватила Ольгу под руки, отвела в ее номер, уложила на постель и побежала за подмогой. И тут Ольгу пронзила такая страшная боль в животе, что круги поплыли перед ее глазами, и она потеряла сознание. Когда она очнулась, вокруг суетились женщины.
– Она пришла в себя, – раздался радостный крик Самаровой, которая все еще по инерции продолжала водить ваткой, пропитанной нашатырным спиртом, около ее носа.
– Что со мной? – прошептала Ольга, не совсем понимая, что происходит. Она отвела руку Самаровой, так как от резких паров нашатыря у нее заслезились глаза. Боль внизу живота слегка притупилась, но все равно давала о себе знать.
– Не волнуйтесь, Оленька, – произнесла Литовцева, накладывая мокрое полотенце ей на лоб. – Все будет хорошо. Доктор уже едет. Потерпите, дорогая моя. Потерпите. Может, еще все и обойдется. Может, врачам удастся, и вы сохраните ребеночка.
– Ну что вы говорите, – прервал ее хрипловатый голос Самаровой. – После такой потери крови ребенка вряд ли сохранят. Надо приготовиться к худшему.
Ольга посмотрела на окровавленный подол своего платья, на простыню и ужаснулась:
– Что происходит?
Был уже одиннадцатый час ночи, когда ее наконец-то привезли
