Евгений Шварц - Михаил Михайлович Кунин
История знает много примеров отрицательного влияния со стороны близких людей. Софья Андреевна Толстая тормозила, как известно, работу великого прозаика, Эккерман мешал Гете своими разговорами и т. д. и т. д. И м. б. впервые Вам суждено сломать эту вредную традицию, создав в этой области новый образ положительной героини.
Не отпускайте его в город.
Отучайте от заседаний.
Купите перьев, чернил и бумаги.
Когда пьеса будет кончена, мы отметим на общем собрании Ваши заслуги.
Простите, если что грубо сказал, но я от души.
Желаю хорошей погоды, здоровья и прочего по выбору.
Ваш Н. Акимов».
Ответ Шварца не заставил себя долго ждать. В июле он пишет Акимову: «Дорогой Николай Павлович! С огромным трудом отрываюсь от пьесы, чтобы ответить на Ваше письмо. По этому вступлению Вы можете понять, как идет работа. Просто замечательно идет. Я сам себе удивляюсь и только одного боюсь, как бы не испортить то, что как будто несомненно получилось в первом акте. Никому не говорите, – но первый акт мне нравится. Он не имеет ничего общего с первым вариантом и много лучше того, что я Вам рассказывал. <…>
Окончив пьесу, я Вам ее перепишу еще раз с начала до конца. Я желаю следующего: если пьеса не пойдет, пусть это будет не по моей вине. Пусть с моей стороны будет сделано всё, что можно. Я очень хочу, чтобы всё было хорошо. Ужасно хочу. Мне страшно надоело писать пьесы, которые не идут. <…>
Спасибо Вам за письма. И письмо ко мне, и письмо к Екатерине Ивановне имели на нашей даче большой успех. Особенно понравился Ваш научный домысел о Гете и Эккермане.
Что меня хвалили в Москве, Вы придумали, чтобы я стал бодр, энергичен и самоуверен. Тем не менее, прочитать это было приятно. Вам нужно написать пьесу. Вы психолог…
Катерина Ивановна кланяется Вам и Елене Владимировне, и месткому, который подключился. Я тоже. Жду Вас! Ваш Е. Шварц».
Письмо это показывает, насколько важно было вдохнуть в Шварца уверенность в успех его работы, так часто в последнее время отвергаемой Реперткомом. Отметим, что впоследствии Евгений Львович сохранил и увез с собой в эвакуацию все письма Акимова вместе с несколькими рукописями произведений, над которыми он продолжал тогда работать.
После окончания работы над «Нашим гостеприимством» и обсуждения написанного с Акимовым Шварц уехал на бархатный сезон в Гагры, где продолжил доработку пьесы, которая «не отпускала» автора. Но уверенности в ее постановке у Шварца не было, да и Акимов после первых обсуждений пьесы на худсоветах был уже не так оптимистичен, что вызывало горькую иронию автора. Николай Павлович на упреки Шварца отвечал с юмором: «Дорогой Евгений Львович! Вы меня удивляете! Если в итоге всех наших эпопей у Вас создается впечатление, что я хотел бы, чтобы пьеса “Наше гостеприимство” не пошла, – то что должен я делать, чтобы утвердить в Вашем сознании более благородную для меня трактовку моего поведения? Охотно верю, что авторский мазохизм – занятие сладостное, однако, бичуя себя, следите, чтобы при замахивании не бить по соседям. В истории известны случаи сжигания собственных рукописей, однако акт этот не должен производиться в местах, опасных в пожарном отношении: напр. в чужом сарае с сеном или в публичной библиотеке!
Вы должны понять, что дело сейчас поставлено так, что пьеса должна пойти, более чем какая-либо другая. В этом вопрос нашей чести и утверждении всей линии Театра. Поэтому все Ваши сомнения отныне считаю болезненными выделениями утомленного организма».
Слово «Театр» Акимов всегда писал с большой буквы, а в письме к Шварцу он решил обозначить свою решительность в борьбе за пьесу Шварца, написав это слово с двумя заглавными буквами. До конца ноября Николай Павлович намеревался закончить процедуру с Реперткомом, предварительно одобрившим работу над пьесой, и начать ее репетировать. Да и государство в то время очень одобряло произведения, пробуждающие в читателях патриотические чувства. Однако в итоге Репертком все же запретил пьесу Шварца к постановке. Причина была не в том, что в период обсуждения пьесы между СССР и Германией был подписан договор о ненападении, и политика в отношении Германии стала крайне осторожной. Цензоры готовы были мириться с тем, что пьеса показывала Германию вражеским государством, но жестко воспротивились замыслу о пересечении вражеским самолетом советской границы. Ведь к тому времени во всеуслышание было объявлено о том, что граница СССР «на замке». А значит, сюжет шварцевской пьесы следовало признать невозможным и политически вредным. В отчетном докладе о работе Театра комедии в 1939 году Акимов отметил, что пьеса Шварца «Наше гостеприимство» была изъята из плана «по соображениям политического характера, учитывая новые обстоятельства в международной обстановке».
«Так называемая творческая близость моя с Театром Комедии, – писал Шварц, – или, что почти то же, с Акимовым, была не так уж проста и, в сущности, пока сводилась к тому, что другие театры меня совсем не принимали, Акимов же иной раз – упрямо, иной раз – переменчиво дрался за мои пьесы. “Приключения Гогенштауфена” ему самому не слишком нравились, но он упорно боролся за сказку “Принцесса и свинопас”. “Наше гостеприимство” даже придумано было в сущности им. Самый сюжет. Но он невзлюбил пьесу, когда на нее стали нападать. И я сам заявил, что беру ее из театра, когда Акимов добился разрешения реперткома. И он легко согласился на мое отречение, хоть недавно дрался за нее со всем упорством, свойственным ему».
В итоге пьеса «Наше гостеприимство» не вышла на сцену после окончания работы над ней автором, а впоследствии потеряла свою актуальность.
Глава вторая
«Снежная королева»
В конце десятилетия Шварц написал несколько небольших детских рассказов и сказок. В 1936 году из-под его пера вышел рассказ «Чужая девочка» о том, как совместное преодоление трудностей сдружило малознакомых подростков: девочку Марусю, забравшуюся на даче в лодку, неожиданно унесло течение, а два мальчика, которые сначала смеялись над ней, пришли к ней на помощь. В 1937-м в близком жанре Шварц написал рассказ «Приключения Шуры и Маруси» о том, как две сестренки, одной из которых пять, а другой – семь лет, остались дома одни и случайно оказались на лестничной площадке перед захлопнутой дверью своей квартиры. В подъезде им предстояли встречи с симпатичной кошкой, злой собакой, кочегаром из котельной и трубочистом с чердака. Закончились их приключения благополучно, но они пережили немало волнительных моментов.
В том же 1937-м Шварцем была написана сказка «Новые похождения Кота в сапогах», а в 1940-м – «Сказка о потерянном времени» и «Два брата». В первой сказке заскучавший без дела Кот в сапогах уходит
