Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев

Следующей попыткой была поездка на морской курорт Маргейт. Элиот попросил Вивьен ехать с ним и оставаться там «сколько она захочет»[351]. Его имя уже упоминалось в связи с появлением нового журнала, но, когда начнется выпуск, еще не выяснилось.

С 15 октября Элиот с Вивьен поселились в комфортабельном отеле с видом на море. Близился к концу туристский сезон. Пляжи, которые заливало высоким приливом, были пустынны. Над ними стеной вставали меловые утесы. У их подножия проходила дорожка для прогулок. Наверху, в городке под названием Клифтонвилл, еще шли фильмы с Чаплином, в концертном зале исполняли «Мессию» Генделя. Том чувствовал себя значительно лучше и даже практиковался в игре на мандолине.

Около полусотни строк TWL Элиот написал, сидя под навесом у пляжа.

На маргейтских песках

Я вам сведу

Ничто с ничем…

Думая о своем состоянии, он пришел к выводу, что ему нужен психотерапевт, а не невролог. Леди Оттолайн посоветовала посетить доктора Роже Виттоза в Лозанне, у которого одно время лечилась сама[352]. У него также лечился Джулиан Хаксли, брат писателя Олдоса Хаксли. Элиот связался с Джулианом, и тот горячо рекомендовал Виттоза. Он телеграфировал в Лозанну, интересуясь возможностью приехать на лечение, и доктор ответил согласием.

Как часто бывает, перспектива лечения способствовала улучшению состояния. Олдингтону Элиот писал: «Я удовлетворен… что дело с моими ‘‘нервами’’ не очень серьезное и вызвано не переутомлением, а абулией (упадком воли. – С. С.) и эмоциональным сдвигом, что было моей проблемой всю жизнь… Во всяком случае, с моим разумом все в порядке»[353].

Он охотно показывал Вивьен отрывки поэмы. Все написанное он решил взять в Лозанну. Перед отъездом, 16 ноября, он повидался с Мэри Хатчинсон. На следующий день вместе в Вивьен он выехал в Париж. Там они поселились в отеле на rue de Saint-Pères, в четверти часа ходьбы от пансиона Казобон. Минутах в десяти находился знаменитый книжный магазин «Шекспир и компания», основанный американкой Сильвией Бич. Завсегдатаями его были Паунд, Джойс и многие другие модернисты. По словам Вивьен, эти несколько дней были «само совершенство». Паунд, с которым Элиоты встречались в Париже, тоже отмечал, что Том «выглядел не так уж и плохо».

Элиот показал черновики TWL Паунду. Первые варианты четырех частей из пяти были почти готовы.

Перед отъездом Тома и Вивьен в Париж у Рассела родился сын. Матерью ребенка была известная феминистка Дора Блэк, с которой он смог оформить брак лишь за несколько дней до этого. Элиоты написали Расселу, поздравляя его с рождением первенца. Элиот шутил, что уши мальчика скоро станут заостренными, как у отца.

Из Парижа Элиот поездом отбыл в Лозанну. Оставшись одна, Вивьен почувствовала себя растерянной и ошеломленной. Скофилд Тэйер проходил курс психоанализа в Вене, она хотела навестить его там, но передумала и часть времени провела в санатории под Парижем, а часть – с Паундами. Видела она и Джойса, который не понравился ей крайней эгоцентричностью. Мэри Хатчинсон она писала, что «один знакомый», возможно, навестит ее в декабре (речь могла идти о Тэйере). Ей казалось, что она «даже забыла Тома», а люди вокруг нереальны. «Что касается Тома… я не знаю, я не знаю…»[354]

Доктор Виттоз не зря выбрал для своей практики Лозанну на берегу Лемана (Женевского озера). Совсем не затронутая войной Швейцария. Улицы, мощенные булыжником, плавно сбегающие к озеру. Пароходики, яхты. Знаменитый швейцарский шоколад, кафе, сувенирные лавочки, банки. Замок, собор, казино. Концерты для отдыхающих. Довольно теплая, ровная погода. Горы, чаще скрытые за облаками. Как ни странно, и здесь чувствовалось влияние американской культуры – джаз, фильмы с Чаплином.

Дж. Хаксли пишет: «Метод [Виттоза]состоял в том, чтобы предложить какую-то простую тему для концентрации, например вообразить окружность или квадрат или решить простую математическую задачу, и проверять адекватность моих усилий, приложив руку мне ко лбу, причем он утверждал, что может почувствовать и оценить особую мозговую пульсацию, которая сопровождает истинную концентрацию. Постепенно для концентрации предалагались все более сложные темы, а упражнения становилось легче выполнить»[355].

Сейчас этот метод могли бы назвать психосоматической реабилитацией. Сам Виттоз говорил о восстановлении гармонии между сознательным и бессознательным. Если равновесие нарушается в пользу «бессознательного центра», это порождает поток «несвязных и неуправляемых идей». По его мнению, это произошло с Элиотом. Лечение требует укрепления «волевого и сознательного центра», а достигается это с помошью поиска объективных соответствий субъективным состояниям.

Элиот мог увидеть тут связь со своими идеями («объективный коррелят» в «Гамлете и его проблемах»). Он остался доволен лечением: «Временами я чувствую себя спокойнее, чем многие годы – с самого детства – это может быть иллюзией – но посмотрим»[356].

Его поселили в комнате, где прежде жила леди Оттолайн. Виттоз был ему симпатичен и вызывал доверие. Кроме того, в отличие от английского доктора, он не предлагал ограничиться развлекательным чтением. Как и раньше, когда Элиот писал «Пруфрока», болезненное состояние способствовало работе. Возможно, упражнения на концентрацию помогали огранизовывать материал. Другие могли повлиять на выбор стилистических приемов. Виттоз предлагал упражнение, в котором требовалось отнимать от слова букву за буквой. Слово за словом предлагалось отнимать от какой-нибудь фразы. Этот прием встречается в TWL.

Не мешал Виттоз и экскурсиям пациентов. В Берне Элиот приобрел книжку Германа Гессе «Blick ins Chaos» («Взгляд в хаос», три эссе о Достоевском): «Уже половина Европы, уже, по крайней мере, половина европейского Востока находится на пути к хаосу, в каком-то упоении скользя над бездной и в священном безумии распевая гимны, подобно тому, как пел Дмитрий Карамазов»[357].

Эту цитату Элиот включил в примечания к поэме.

В Лозанне он написал последнюю часть поэмы, «What the Thunder Said», – «Что сказал гром». И с рукописью вернулся в Париж.

15

Опубликованный текст поэмы почти вдвое короче оригинальной рукописи Элиота. Он никогда не раскрывал подробностей создания окончательного текста. Редактором выступил Эзра Паунд. Авторскую рукопись c правкой Паунда Элиот подарил Дж. Куинну. Этот (единственный) экземпляр нашелся и был опубликован уже после смерти Элиота[358].

Поэма очень фрагментарна (главным образом благодаря Паунду), что затрудняет читательское восприятие и интерпретацию.

Ныне объем комментариев к поэме огромен. Отличным источником на русском языке может служить академическое издание в серии «Литературные памятники», подготовленное В. М. Толмачевым и А. Ю. Зиновьевой. Оно включает текст публикации 1922 года