Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками - Александр Райн
– Помнишь, как ты однажды предложила взять и потратить деньги на себя? – спросил он у супруги.
– Помню. Я написала это на пятерке, – улыбнулась она. – Ты ведь всё до рубля тратил тогда на мои лекарства.
– Я бы снова потратил все свои деньги на то, чтобы ты была здорова.
– А помнишь, что ты сказал мне, когда съел то мороженое? – спросила жена, гладя Филатова по голове.
– Да. Что оно самое вкусное на свете.
– И ничего, так ведь? Мы же справились без тех пяти тысяч.
– Справились, – подтвердил Филатов и показал купюру, которую ему выдал сегодня банкомат.
– Как думаешь, кто-нибудь еще потратил эти деньги на себя лично? – спросила супруга, разглядывая собственный почерк.
– Возможно. Интересно было бы послушать такие истории, но, боюсь, мы никогда о них не узнаем. А давай подарим деньги внуку на день рождения?
– Хорошая идея. Илюха с Леной как раз через час его приведут.
– Ага, скажем, что ежик передал, тот самый, который десять лет назад его родителей познакомил.
Мечты Труса
У каждого дворового пса есть мечта. Это домашние собаки ни о чем не мечтают, потому что зажрались, а бездомные преисполнены надежд.
Обычно у животины мечты пролетарского размаха, что-то бюджетное: поселиться в чьей-нибудь теплой квартирке на первом этаже, найти бесхозную сосиску или куснуть хотя бы раз на ходу колесо. У пса по кличке Трус была мечта оказаться на южном курорте: сожрать морскую звезду, погонять чаек и зарыться мордой в горячий песок.
Каждый раз, наблюдая из-за угла, как очередная семья, обутая в сланцы, запихивает огромные пакеты с вещами, палатки, надувные круги и прочие атрибуты отпуска в машину, Трус скулил от зависти. Особенно он завидовал животным, которые подло ухмылялись, глядя на него из салона машины.
– Мам, там собачке плохо, – показывали дети на бедного пса.
– Не подходите, он, наверное, болеет, – старались родители отгородить своих чад от воющего зверя и были правы: пес болел. Болел тоской по золотым пляжам и теплому бризу.
В этом году Трус решил во что бы то ни стало исполнить свою мечту.
– Кому ты там на морях сдался? – уже в третий раз вылизывая банку из-под сметаны, спросил Григорян – старый дворовый пес с одним ухом и половиной хвоста.
– А здесь я кому сдался? – ответил вопросом на вопрос Трус, не понимая логики старшего товарища. – Там всегда тепло, шашлыки, воздух такой лечебный, что хоть внутривенно коли, а все равно не помрешь, – мечтательно затянул пес.
– Я слышал, там блохи бешеные, размером с яблоко каждая. Солнечная радиация на них плохо влияет, – продолжая работать языком, сказал Григорян.
– Где ты это слышал?
– От Феликсовича, ну того, который грач. Они же каждый год летают.
– Феликсович трепло. Он в прошлом году рассказывал, что женился на попугае, а оказалось, что его жена просто в свежую краску вляпалась, – почесался Трус, вспомнив о собственных блохах.
– Проверять я бы все равно не стал, – закончил с банкой Григорян и, зевнув во всю пасть, посмотрел на сородича. – Сиди уж на месте, тут хотя бы все знакомое, проверенное. Ты же с котами дружбу водишь, там тебя за такое порвут местные, если вообще доберешься.
– Я не боюсь.
– Охотно верю, – сказал старый пес и принялся вылизывать колбасную кожуру.
Трус со своей идеей фикс взбаламутил весь двор. Поначалу никто не верил в серьезность его намерений, репутация говорила сама за себя. Но Трус начал составлять завещание. В процессе этого мероприятия вскрылись подробности его незадекларированного богатства в виде свиных ребер, прикопанных за подстанцией.
– А как же дети? – спросила у Труса его возлюбленная Кармен на очередном свидании под мостом, перекинутом через овраг, и показала на свежий приплод.
– Там мои хотя бы есть? – спросил Трус, глядя на разномастных кутят, напоминающих бойцовских такс с прикрученными ушами от мопса.
– Не знаю. Предлагаешь тест ДНК сделать?
– Если собственной тени боятся, то мои.
– Тогда нет, – печально тявкнула Кармен.
Перед отпуском Трус решил сделать все необходимые прививки, поэтому слегка прикусил за штанину одного вредного дядечку, который вечно парковался впритык к подъезду и был груб с окружающими. В тот же день Труса поймали ребята из отлова и вкололи ему весь «витаминный комплекс», а заодно вакцинировали от бешенства и перекрыли доступ к свиданиям, потом дали пинка и выпустили обратно на свободу, пометив позорной желтой биркой.
Трус искал поддержки среди знакомых, просил домашних собак замолвить за него словечко перед хозяевами.
– Как ты себе это представляешь? – спросил у него ризеншнауцер, когда они с Трусом обнюхивали друг друга во время прогулки. – Семья, позвольте представить вам моего знакомого. Он немного бездомный, но я за него ручаюсь, мы из одной лужи в детстве пили. Давайте возьмем его с собой в Анапу на недельку?
– Вроде звучит убедительно, – сказал Трус.
– Прости, но мои человеки друг друга порой не понимают, а ты хочешь, чтобы я им на собачьем объяснил.
Пару раз Трус добегал до железнодорожного вокзала. Сторонясь полицейских и бомжей, он хотел проникнуть в один из поездов дальнего следования, но, ввиду отсутствия смелости и билета, просто смотрел с перрона. Сидящие за откидными столиками и бесящие своими радостными физиономиями путешественники дербанили пакетики с дошираком и разворачивали фольгу с курицей гриль внутри.
«Точно, курица гриль!» – вспомнил Трус прошлогодний долг и побежал во двор искать участкового кота по имени Рыбов.
Рыбов как раз возвращался с ежедневного обхода. День выдался скверный. На участке завелись крысы, причем среди котов: кто-то подворовывал у своих сородичей корм. Рыбов нашел следы и весь день выслеживал преступника, но потом понял, что ходит по собственным отпечаткам. Дело и сам Рыбов зашли в тупик.
– Рыбов, погоди! – появился перед котом запыхавшийся пес.
– Рабочий день закончился, я домой, – обогнув пса, кот пошуршал дальше без остановок.
– Рыбов! – гавкнул пес. – Долг платежом красен!
– Помню. В работе. Курицу гриль не так просто достать, но Рыбов всегда возвращает долги.
Кот любил говорить о себе в третьем лице.
– Предлагаю изменить условия сделки, – сказал Трус и поделился с Рыбовым своей мечтой.
– От меня-то чего надо? – остановился наконец «участковый». – Я тебе турбюро, что
