Секретные коммандос - Джон Л. Пластер
Рикардо Дэвис и Джим Ламотт были не единственными разведчиками, у которых был "Тот Разговор" — все люди в разведке прибегали к нему, почти как к ритуалу. После недели общих опасностей в тылу врага, однажды вечером на паузе — обычно после некоторого количества выпитого — кто-нибудь из людей заявлял: "Когда я буду мертв, не смей погибать, пытаясь вытащить мое вонючее, разлагающееся тело!" Его товарищи по группе соглашались, они поднимали тост за это. Никаких соплей по этому поводу, просто такое вот подобие торжественного обещания, как и везде в Силах спецназначения. У нас с Джорджем и Беном был "Тот Разговор" во время нашей паузы, и все согласились, что мы будем биться насмерть или даже покончим с собой, чем сдадимся живыми. Это не было жаждой смерти; наоборот, это давало нам более полное понимание жизни.
После того столкновения со смертью в Камбодже простые миски китайского супа с лапшой были вкуснее, горячий душ лился мокрее, даже юмор казался смешнее. Так что это было обычно для SOG: в один день случалось что-то ужасное, на следующий день веселье возвращалось, люди снова смеялись — юмора всегда было предостаточно. Пока мы были на паузе, Один-Ноль пожаловался Бобу Ховарду на назначения в наряды и на работы между выходами. "Сегодня мой день рождения", — проворчал он, — "и я только что стал сержантом первого класса". Он думал, что ему должны дать выходной. Ховард покачал головой и отправил группу этого человека на склад, в помощь офицеру-снабженцу, капитану.
Через два часа в Контуме должен был разгрузиться C-130 "Блэкберд" со снабжением, и у капитана не было времени на разговоры. Он указал на трехчетвертьтонный грузовик и сказал Один-Ноль — назовем его сержантом Смитом — "Сержант Смит, эта машина загружена взрывчаткой с истекшим сроком годности. Вывезите это на стрельбище и взорвите".
Чувство обиды Смита испарилось, глаза сузились, но капитан этого не заметил. "Разрешить уточнить, сэр. Вы хотите, чтобы я отогнал этот грузовик на стрельбище и взорвал его?" Годы спустя доверчивый капитан оспаривал, что сказал это дословно, но он на самом деле ответил: "Да, отправляйтесь и взорвите это".
"Ййессс, сэр!" — воскликнул Смит, отдал честь — остальное стало легендой Сил спецназначения.
Два часа спустя нервничающий капитан начал метаться: Смит и грузовик не вернулись с простейшего задания на час, а ему нужен был грузовик, чтобы доставить снабжение с аэродрома Контума. До стрельбища было десять минут езды, ну еще двадцать минут на выгрузку ящиков с динамитом, пересохшей С-4 и старыми минометными минами, затем еще минут десять, чтобы вставить детонаторы и связать в сеть — в общем, сержант Смит должен был вернуться тридцать минут назад.
Прошел еще час.
Разъяренный офицер-снабженец направлялся в дежурку разведроты, чтобы поговорить с Ховардом, когда заметил группу сержанта Смита, проходящую через главные ворота. Затем появился сам Смит. "Где мой грузовик?" — потребовал разгневанный офицер.
Сержант Смит изобразил невинное выражение. "Как, сэр, вы же сказали мне взорвать его".
Лицо капитана выглядело, будто у него схватило живот. "Что!" — завопил он.
Груженный полутонной взрывчатки, этот старый грузовик взлетел на воздух, как настоящий Большой взрыв — самый лучший праздничный фейерверк в честь дня рождения и присвоения звания, каким мог похвастаться кто-либо из сержантов первого класса Сил спецназначения. И Смит завершил это с таким изяществом, что никто не мог сказать ни слова — просто отправил группу угнать другой грузовик. С этого момента капитан был особенно осторожен, формулируя указания сержантам разведки.
Когда недельная пауза РГ "Иллинойс" завершилась, мы с Гленном Уэмурой выпили шесть ящиков пива возле комнаты РГ "Гавайи" в честь небольшого праздника — мы получили сержантские нашивки.
Мы оба стали E-5, и на удивление быстро: нам и в голову не приходило, что ускоренное повышение было результатом больших боевых потерь. В тот вечер мы пели, смеялись и пили. Затем, вскоре после заката, ощущение, что что-то не так, заставило нас повернуть головы на юг, прислушиваясь — огонь стрелкового оружия, интенсивный. Завыла наша лагерная сирена, и кто-то отключил электричество, оставив нас в темноте, все бросились за оружием. Бен и Джордж выбежали из душевой с полотенцами вокруг талии. "Они ударили по Ярд-Кэмпу", — крикнул Бен. "Выводи группу на стену".
Мы просидели в назначенных нам по тревоге бункерах до самого утра, хотя ни один солдат NVA не штурмовал нашу ограду, но в лагере ярдов все было не так. Находящийся по соседству ротный лагерь наших ярдов атаковали около 200 северовьетнамцев. На следующее утро Джордж и я поехали с командиром разведроты капитаном Лесесном, чтобы посетить Ярд-Кэмп, находящийся примерно в четырех милях (6,5 км). На территории в два акра (0,8 Га) размещалась рота монтаньяров Хэтчет Форс из 100 человек, которой командовал капитан Рональд Гуле. Повсюду были видны свежие дырки от пуль и разрушенные постройки, разбитые огнем минометов — но бойцы SOG решительно отразили атаку северовьетнамцев. Ни одному из них не удалось прорваться через проволоку.
Несколько монтаньяров были убиты, а мой друг из Хэтчет Форс Генри Крампс легко ранен. Первый лейтенант Грег Глэсхаузер, ранее служивший с Гленном Уэмурой в РГ "Гавайи", попал в голову атакующему NVA 40-миллиметровой гранатой размером с яйцо, которая убила его, хотя и не взорвалась. Хотя он и не был представлен к награде, никто в ту ночь не проявил больше мужества, чем сержант Аллан Фаррелл, возглавлявший группу из семи человек, находившуюся в секрете за пределами лагеря, когда он обнаружил два приближающихся взвода NVA. Переданное в критический момент Фарреллом предупреждение позволило защитникам подготовиться и остановить штурм. Фаррелл и его американский товарищ по группе, брошенные их перепуганными туземными солдатами, проскользнули мимо NVA, увернулись от огня своих, и благополучно вернулись в лагерь, по пути
