Не переходи дорогу волку: когда в твоем доме живет чудовище - Лиза Николидакис

– Я не думаю, что это сделала дочь, – сказала я. – Женщины отравляют. Оружие применяют мужчины.

Майк кивнул в ответ на мою чушь, произнесенную уверенным тоном.

Когда я вспоминаю, как мы там обсуждали все эти сценарии, я вижу двух детей, напуганных принципом бритвы Оккама. Неужели кто-то из нас на самом деле верил, что эта женщина или кто-либо из ее детей убил свою семью? В тот момент, мне кажется, поверить в эту гипотезу было возможно, но на самом деле гораздо проще было свалить вину на почти незнакомых людей, чем на члена нашей собственной семьи.

– Если это не сделал кто-то из них, то я в полной жопе.

Он понял, что я имею в виду.

Я не могла произнести это, я едва могла удержать это у себя в голове. Что, если наш отец убил свою семью и находится на свободе?

– Он знает, где ты живешь? – спросил Майк.

– Не думаю.

Именно в этот момент мы должны были позвонить матери. Отец наверняка знал, где находится ее студия. Позже я представляла, как она сидит за стойкой, улыбается, разговаривая по телефону, складывает розовые карточки размером семь на двенадцать в розовую пластиковую коробку. Если бы она увидела своего бывшего мужа, который пересекает парковку, то поняла бы она, что нужно бежать? Убегала ли она когда-нибудь от него? Наверное, развод – это и есть финишная черта марафона.

– Почти шесть, – сказал Майк.

Я переключила канал, чизстейк у меня на коленях уже остыл и затвердел. Я переложила его на стол и наклонилась вперед. Когда начался выпуск, наш отец был в рубрике «Срочные новости». Вообще эта фраза и правда очень точная. Новости, к которым уже слишком поздно готовиться.

Когда там снова показывали кадры со спецназом и каталками, я смотрела в сторону и на Майка, по моему телу пронесся гул, как будто я была колоколом, в который ударили. Интересно, чувствуют ли то же самое те, чье тело никогда не замирало от травмы, но именно так я себя и чувствовала: как после удара. Бронза во мне дрожала, и все тело звенело.

Кадры были теми же, но появился новый кусочек головоломки: «В этом небольшом доме в Южном Джерси были найдены тела трех погибших – двух женщин и одного мужчины – по предварительной версии ставших жертвами убийства и самоубийства».

– О нет, – сказала я и откинулась на спинку дивана.

– Какого хера? – прошептал Майк.

Женщина моего отца и ее дочка были мертвы. Это подтвердилось официально. Два вероятных сценария отпали, но оставались еще два: наш отец или погиб, или в бегах. И если он был в бегах, то я не сомневалась в том, что стану следующей жертвой.

* * *

Единственная теория о преступлениях, которая опубликована в «Британнике для подростков», принадлежит итальянскому криминалисту Энрико Ферри, чью фамилию я неправильно запомнила как Феррари. Ферри приводит такую классификацию преступников:

(1) Прирожденные – слабоумные или с криминальными чертами характера; (2) сумасшедшие – обычно они совершают жестокие преступления; (3) закоренелые – они живут преступной жизнью и профессионально зарабатывают на жизнь преступлениями; (4) случайные – они совершают преступление только под влиянием определенных обстоятельств; и (5) вспыльчивые – они совершают преступления в момент возникновения эмоции, приводящей к жестоким действиям.

Может, мой отец и родился с криминальными чертами характера. Казалось, что это часть его натуры – одерживать верх над людьми; это был такой же признак личности, как болтливость или талант в покере. Но был ли он сумасшедшим? Да, он был бешеный, как лисица, но по нему не плакала смирительная рубашка или комната с мягкой обивкой. Он определенно не был наемным убийцей, и, хотя эти идеи Ферри уже давно задвинуты как устаревшие, я не могу не думать о последних двух пунктах его списка. Было ли то, что произошло в его доме, несчастным случаем, который произошел под влиянием обстоятельств? Или его греческая вспыльчивость вызвала другую, более жестокую эмоцию? Сколько таких случаев его поведения я видела за все годы жизни с ним? Но больше, чем во всей теории Ферри, я была убеждена, что токсикологическая экспертиза помогла бы здесь разобраться. Мы бы увидели, что содержание алкоголя превышает любые виденные параметры, что в его венах текла кровь с амфетаминами, крэком, кокаином и всеми другими наркотиками. Не важно, что еще мы узнали бы, если он мертв, но в этой трагедии наверняка виноват какой-то внешний фактор. Я была уверена в этом.

* * *

Когда в новостях перешли к другим событиям, мы с Майком сидели молча, в комнате висел синеватый полумрак. Мне бы хотелось, чтобы у нас с ним нашлись слова друг для друга – утешения, доброты, доверия, – но мы не могли нащупать этого в себе. Во время шока общепринятый этикет перестает работать. Вместо этого, не говоря ни слова, мы с братом положили наши тяжелые головы друг другу на плечи и прижались висками. Думаю, мы оба хотели, чтобы это был короткий миг нежности, но почти сразу же мы оба уснули. А может быть, потеряли сознание. Мне кажется, разум может выдерживать только определенное количество горя, прежде чем отключить работу тела, а наша устойчивость к горю была одинаковой благодаря генам.

Глава 8

Этикет

Все, что мы делаем, говорим или выбираем; то, как мы делаем это, как произносим слова; любой импульс, за которым мы следуем, считается правильным, если согласуется с правилами этикета, и неправильным, если противоречит правилам.

Британника для подростков, статья «Этикет»

Ноты фортепиано вернули меня в этот мир: прозвучал рингтон моего телефона, композиция из фильма «Изгоняющий дьявола», эта когда-то выбранная мной мелодия сейчас отдавала юмором висельника. Но это не было как в фильме ужасов, не возникло смутного состояния, когда сон не сразу ослабляет хватку, я не подумала, что все еще вижу сон, в котором бегу голой в лес, в подвал под влиянием глупости и отваги. Вместо этого мышцы налились свинцом от осознания того, что моя жизнь безвозвратно изменилась. Мы с Майком все еще валялись на диване, освещенные только голубым свечением передачи Jeopardy!, новости закончились, Земля повернулась на восток настолько, что солнце перестало быть видно. Посмотрев вниз,