Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко

7 мая 1866 года, суббота

Ничто так не вредит самостоятельности нашей мысли, как сильно распространившаяся у нас страсть к чтению. Чтение решительно убивает решимость и силу действовать своим умом. Этот последний привыкает к плавному течению по реке чужих мыслей, которая несет его на себе, не позволяя ему или очень мало позволяя употреблять при движении свои собственные силы.

Все в городе очень довольны увольнением Суворова от звания генерал-губернатора и сменою обер-полицеймейстера И. В. Анненкова. Оба тем только и были замечательны, что производили страшную инерцию в полицейском управлении и отличались гуманным обращением с ворами и мошенниками. Никогда в Петербурге не было столько беспорядков всякого рода, как в их управление, а мирные граждане не пользовались меньшею безопасностью. Теперь многого ожидают от Трепова.

Первые два дня мая были прелестны. Зато теперь он сделался свирепее октября. Всего 3R тепла, и с ног валящий ветер.

Пекарский читал в отделении выписанную им в академическом архиве просьбу Тредьяковского об увольнении его от службы при Академии. Просьба очень любопытна, как изображение бедственного положения Тредьяковского и гонений, им претерпенных от своих собратий-ученых.

Великое прение в заседании Второго отделения Академии о том, должно ли принять отделение участие в постройке памятника Востокову, на который оно собрало деньги по подписке, или предоставить это его жене. Я утверждал, что отделение должно принять участие из уважения к памяти Востокова и из уважения к публике, у которой оно выпросило деньги. Прочие желали, чтобы деньги были отданы жене — и пусть она делает как знает. Срезневский колебался между тем и другим мнением. Мне, наконец, надоела эта «буря в стакане воды». Дело осталось нерешенным. «Вот вам, господа, — сказал я, — образчик наших конституционных будущих собраний», — и ушел.

8 мая 1866 года, воскресенье

Два предостережения разом в N 98 «Северной почты»: одно «Московским ведомостям», другое «Голосу».

«Московские ведомости» возбуждают неприязнь и недоверие в обществе к правительственным лицам. Это настоящая конституционная оппозиция. Конечно, наши государственные люди не отличаются ни способностями, ни характером, но обвинять их чуть ли не в измене, как то делают «Московские ведомости», это уж чересчур крепко и значит взывать к анархии. Кем же заменить их? Земским собранием? Но при всеобщем нынешнем хаосе вряд ли бы и оно оказалось на высоте своего призвания. Другими лицами? Но где их взять и где ручательство, что они поведут дела лучше? Как ни велики ошибки и неспособность нашей администрации, мы теперь, однако, не столько от них страдаем, сколько от всеобщей разладицы, потрясений — от кризиса, который переживает наше государство.

Побудить правительство к избранию государственных чинов? В какой форме, с какими правами и ограничениями? Кто среди всей этой сумятицы будет направлять умы и поддерживать единство?

Вечером заезжал ко мне Чижов, и мы пробеседовали с ним часа два. Ему не хотят дать гарантии на железную дорогу от Троицкой лавры на Ярославль. Им уже построена дорога от Москвы до Троицкой лавры и идет прекрасно. Завтра он должен быть у Рейтерна за последним словом.

Жена нашего доктора Вальца на днях уехала за границу. Она взяла с собою 100 рублей нашими ассигнациями и двести железнодорожными бумагами, гарантированными правительством. Вчера Вальц получил от нее письмо, где она просит его прислать ей каких-нибудь других денег, потому что тех, которые у нее есть, у ней не принимают. Она была у семи банкиров, и ни один не согласился обменять ей ее бумаги на звонкую монету. Один из них ей сказал. «Как можем мы дать вам на них монету, когда неизвестно, что будет через несколько месяцев в вашей империи?» Они там уверены, что у нас начинается революция.

11 мая 1866 года, среда

Однажды Гоголь просил Жуковского выслушать какую-то вновь написанную им пьесу и сказать о ней свое мнение. Это, кажется, было за границей, в Дюссельдорфе, где находился Жуковский. Чтение пришлось как раз после обеда, а в это время Жуковский любил немножко подремать. Не в состоянии бороться с своею привычкою, он и теперь, слушая автора, мало-помалу погрузился в тихий сон. Наконец он проснулся. «Вот видите, Василий Андреевич, — сказал ему Гоголь, — я просил у вас критики на мое сочинение. Ваш сон есть лучшая на него критика». И с этими словами бросил рукопись в тут же топившийся камин. Этот анекдот передал мне Ф. В. Чижов со слов самого Гоголя.

У нас в этом году два года: один календарный, или академический, в котором все обстоит благополучно, месяцы все как следует, и май, и июнь, и июль; и настоящий, действительный год, который весь состоит из одних октябрей и сентябрей.

За что «Голосу» дано предостережение — непостижимо. Я прочитал те два фельетона (NN 109 и 114), на которые ссылается предостережение, но решительно не понимаю законности последнего. Оно понадобилось министерству разве только на то, чтобы показать публике, что оно преследует не одни «Московские ведомости», а на всех равно распространяет свои дары. Но ведь в таких предостережениях становится невозможным издавать газету. Как предвидеть, за что она может подвергнуться ответственности и как ей от нее уберечься?

А «Московские ведомости» чуть ли не окончательно прекращаются. А жаль, что они привели себя к самоубийству. Если у них была определенная роль и они ясно давали себе в ней отчет, им надлежало не яриться, не увлекаться личными страстями, а вести свое дело умно и с выдержкою. Успех ослепил их, сделал высокомерными, заносчивыми, капризными. А между тем общество лишается с ними лучшего, полезнейшего своего органа.

В падении «Московских ведомостей» заключается еще один важный смысл — тот, что ненавистная тупая бюрократия одерживает победу над общественным умом и сочувствием. И это торжество доставлено ей невоздержанным образом действий Каткова и Леонтьева.

12 мая 1866 года, четверг

N 99 «Северной почты» гласит: «Московские ведомости» приостановлены на два месяца; суду или судебному преследованию преданы «С.-П. ведомости» за статьи: в N 106 «Судебные порядки в Прибалтийских губерниях», в N 107 «Труд» и в N 114 «Наше оправдание»; а «Современник» за статью в третьей книжке: «Вопрос молодого поколения».

14 мая 1866 года, суббота

Вчера вечером были Чижов, Гончаров и Воронов.

Разнеслись по городу слухи, что Рейтерн увольняется, а на