Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

другой стороны – ярко раскрашенное сооружение, наподобие тех, которые китайцы возводят у границ своих городов. На стенах этого сооружения стоят гротескные скульптуры и сделаны яркие надписи. В Кяхте на улицах стоят аккуратные дома, которые обычно можно встретить в провинциальных городах Европейской части России. Здесь много складов [Русско-]Американской компании <…> за которыми видны купола церквей. В Маймачене улицы узкие и темные, и выходят на улицу только стены домов, на которых нет окон»6.

* * *

Вернемся, однако, к Шелихову. К концу декабря 1795 года реки окончательно сковало льдом, и Шелихов отправился в Кяхту на зимнюю меховую ярмарку. Сани быстро несли его по льду озера Байкал, к юго-восточному берегу. Берег этот скалистый, и сейчас там проходит Транссибирская магистраль, для которой в скалах пробиты многочисленные туннели. Но тогда о подобном и помыслить не могли, еще и паровоз-то не изобрели. От холода Шелихов укрывался пологом из соболиных шкур. Недалеко от устья Селенги Шелихов выехал со льда и направился в сторону Верхнеудинска (совр. Улан-Удэ). Верхнеудинск был основан в 1689 году как крепость, постепенно городок разросся и к концу XVIII века давно уже входил в Иркутское наместничество. А раньше по берегам реки Уда жили буряты, единственный сибирский народ, имевший свою письменность к тому времени, как их покорили русские. К югу от Верхнеудинска тайга заканчивалась, и начиналась степь. Мне приходилось бывать в Северной Монголии летом, а это недалеко от Улан-Удэ. Там такие огромные пространства, что даже после целого дня, проведенного в седле, кажется, что ты на том же месте и остался. Темно-синее небо над головой кажется бесконечным. Услышав стук копыт, по норам разбегаются и прячутся маленькие мышки-песчанки. Зимой эти бескрайние степи покрыты снегом.

Рассказывая о поездке в Кяхту, я пишу «Шелихов», поскольку у нас нет никаких письменных доказательств, что Резанов поехал на ярмарку вместе с ним, но скорее всего именно так и было. Вот аргумент: активная переписка, которую они вели до этого времени (пребывание обоих в Иркутске мы не считаем), неожиданно прекратилась. Нет ни одного письма, датированного зимними месяцами 1794–1795 годов. Еще один аргумент: в письмах более позднего периода Резанов упоминает цены на определенные товары, продававшиеся на ярмарке, также он с большим знанием дела пишет о купцах, которые регулярно на этой ярмарке торговали, – все это позволяет предположить, что Резанов был в Кяхте вместе с Шелиховым. Из этого и будем исходить.

Итак, в Кяхте Резанов впервые увидел настоящий азиатский Восток. И Кяхта, и Маймачен жили в средневековом ритме Шелкового пути. Китайская часть города (я склонен говорить о едином городе, состоявшем из двух частей) была обнесена высокой кирпичной стеной, которую охраняли солдаты, вооруженные длинными пиками и алебардами. Китайцы продавали бумагу, ткани, среди которых на первом месте был шелк, порох, свечи, медные лампы и, конечно, чай. Русские предлагали меха: соболь, песец, лисица, рысь, морская выдра, бобер, а также шкуры белки, зайца и волка. В чайных на русской стороне купцы степенно пили чай (и водочкой не брезговали), обсуждая дела торговые. В том году наверняка многие говорили о том, что англичане подрывают торговлю в Кяхте, предлагая мех в Кантоне.

Резанов был человеком, который вырос в городе на Неве, то есть приморском городе. Вполне вероятно, что в Сибири он мог прийти к выводу о том, что традиционные торговые пути по суше утратили свое былое значение. Вполне возможно, он размышлял о том, что будущее за морской торговлей. И я могу предположить, что идеи, которые очень скоро охватят Резанова, на реализацию которых он потратит всю свою дальнейшую жизнь, впервые появились в его голове именно в Кяхте. Возможно, слушая купцов, он задавал себе вопрос: если голландцы ведут торговлю в Нагасаки, а англичане – в Кантоне, то почему Россия не может вести торговлю в Тихоокеанском бассейне?

Наверняка в то время в Петербурге обсуждался вопрос торговли с Японией. И очень вероятно, что в 1791 году в Царском Селе Резанов мог видеть весьма странного гостя и даже пообщаться с ним. Я имею в виду японского купца Дайкокуя Кодаю. Его корабль «Синсё-мару» вынесло на Алеутские острова, и в итоге японец около десяти лет провел в России. Но он тосковал по родине и просил разрешения у императрицы вернуться. Кодаю обещал Екатерине, что он попробует посодействовать отмене законов, запрещающих торговлю со всеми странами, за исключением Голландии.

Как женщина предприимчивая, Екатерина хотела торговать с Японией. И, более того, она снарядила к берегам Японии торговую экспедицию под командованием шведско-финского капитана Адама Лаксмана[34]. Лаксман высадился на Хоккайдо в 1792 году, но японцы, следуя политике изоляционизма, упорно отказывались торговать со всеми европейскими державами, кроме Голландии, и Лаксману пришлось вернуться в Россию не солоно хлебавши. Правда, японцы выдали ему письменное разрешение на посещение Японии еще одного русского корабля. Этому разрешению суждено будет сыграть большую роль в судьбе Резанова7.

В голове нашего героя все отчетливее складывалось видение будущей торговой империи в географическом треугольнике между Россией, Аляской и Японией. Эти планы полностью поддерживал и Шелихов. Чем больше они общались, тем больше Шелихов убеждался в том, что Резанов – умный и настойчивый человек, имеющий к тому же хорошие связи в столице; такой человек может оказаться очень полезным союзником и будет лоббировать интересы его компании на самом высшем уровне.

Купец все чаще стал задумываться о том, что молодого дворянина нужно сделать членом своей семьи. В январе 1795 года Анне Шелиховой, третьей из двенадцати детей Григория и Натальи, было четырнадцать с половиной лет (Наталья Шелихова в этом возрасте была уже замужем). А Резанову перевалило за тридцать, то есть он был, по меркам той эпохи, стареющим холостяком. Однако Резанов был дворянином, а это означало, что свадьба с девушкой из купеческого сословия была для него мезальянсом. Но за предыдущие несколько месяцев Резанов сблизился с Григорием, стал уважать его, но самое главное – он увидел богатство Шелиховых.

Здесь я позволю себе небольшое отступление. В отличие от Западной Европы, система социальных различий в России не была такой жесткой. Вскоре после описываемых событий, в 1801 году, один из самых известных аристократов России граф Николай Петрович Шереметьев женится на Прасковье Ковалевой, которая больше известна как Жемчугова. Ковалева была крепостной актрисой в театре графа Шереметьева, а в итоге стала графиней. Так что брак с купеческой дочерью отнюдь не означал для Резанова конец политической карьеры.

Бесспорно, Анна Шелихова была очень богата. Оборот ее отца исчислялся миллионами, и