Не переходи дорогу волку: когда в твоем доме живет чудовище - Лиза Николидакис
Сейчас мать говорит мне, что узнала о наличии оружия у отца, хотя и не помнит точно, как именно. В назначенный судом день он должен был уйти из дома, но было ясно, что он не собирается уходить. Вместо этого он без перерыва твердил фразу, хорошо знакомую мне с детства: «Это мой дом». Он сказал матери, что разрушит все, прежде чем его заставят уйти отсюда.
Тогда мать обратилась в полицию, и те были готовы действовать, едва услышав слово «оружие». Она условилась о тайном сигнале с подругой. Если она звонила подруге и говорила: «Пойдем в кино», – это было сигналом к тому, чтобы подруга вызвала полицию. Она объясняла эту схему подруге, когда отец подъехал к дому, поэтому мать начала повторять снова и снова: «ПОЙДЕМ В КИНО, ПОЙДЕМ В КИНО, ПОЙДЕМ В КИНО», – так что полиция приехала, чтобы увести его. Мать говорит, что мой брат был в гостях у друга, и я подозреваю, что он всегда там был; Майка нет во многих подобных воспоминаниях, этот мальчик был достаточно умен, чтобы проводить дома как можно меньше времени.
Я сидела на лужайке, прижав колени к груди, и смотрела, как отец носит вещи в фургон. Я ни минуты не верила, что все будет вот так просто. Он вернется, если только полицейские не планируют жить у нас круглосуточно. Я была уверена в этом. Я выдергивала траву с корнем из земли и слушала, как он кричит в пустоту: «Это Америка! У человека есть право иметь дом. Я оплачиваю счета. Кто вы такие, чтобы заставлять меня покинуть СВОЙ дом?» Позже в тот день сосед сменил нам замки, но в течение нескольких месяцев после этого, клянусь, я слышала, как отцовские ключи скрежетали о замочную скважину – он изо всех сил пытался попасть обратно. Я никогда уже не узнаю, правда ли он был там и делал это. Мне было слишком страшно проверить, так ли это.
Кажется странным, что если выкинуть из семьи одного человека, то в результате это лишь поможет развитию остальных. Многие считают, что развод – это самое пагубное, что только можно затеять, когда у вас дети, но все, чего я когда-либо хотела, – это жить без отца. Мать рассказывает, что мне было четыре года, когда я впервые спросила ее, можно ли нам переехать. Для нее это одна из очаровательных историй, когда дети говорят самые странные вещи, но я слышу здесь мольбу о безопасности, призыв к побегу. Уверяю вас, даже в таком маленьком возрасте я не хотела, чтобы мы переезжали вместе с ним. Я хотела быть как можно дальше.
Тем не менее, когда отец ушел, а мать часто пропадала на работе, мы с Майком снова сблизились. Мы проводили неловкие часы, играя на лужайке перед домом, слушали «Нирвану» и Pearl Jam, Бетховена и Боба Марли. Мы были чудаками с ветром в головах и оказались на свободе. Я медленно сбрасывала свою броню, и та подлость, которую я так долго носила в себе, таяла в моменты озарения. Моя ярость долгое время помогала мне чувствовать себя ближе к отцу, а переход к доброте был еще одним актом отказа от него, от всего, чему он учил меня.
Впервые с ранних лет я и Майк делили общее пространство нашего дома, смеялись до колик на диване за просмотром «Мистера Бина» и шоу «Чья это строчка?», играли в пики с Мишель и Кевином за нашим кухонным столом. Вечером мать могла принести нам ведро из KFC или пакет дешевых тако, и мы с жадностью и благодарностью поедали все это. Может, размер нашей семьи и уменьшился, но мы с Майком стали приятелями, и после стольких лет, проведенных в одиночестве, я очень скучала по своему другу.
Глава 6
Развитие
Опасно верить в то, что у вас есть одна главная проблема – большое препятствие, которое достаточно устранить, и вы станете самыми счастливыми. Люди думают так: «Я буду счастлив, когда стану стройнее, когда стану богаче, когда у меня появятся лучшая работа или партнер», – но они не понимают, что все гораздо сложнее. Да, мой отец убрался из моей жизни, но без него, чтобы сосредоточиться на ней, я должна была понять, как жить в руинах своего тела. У меня появился избыток энергии, потому что когда-то вся она отдавалась ему. И он забирал ее. Куда все это должно было деться после того, как его не стало рядом? Шар моего отца, который крушил все на своем пути, раз за разом прилетал в меня по меньшей мере шестнадцать лет. Я была разрушенным зданием.
Майк говорит, что никогда не забудет затишье, которое наступило после того, как отца выгнали из дома. В его отсутствие появилась «какая-то оглушающая тишина», которую Майк сразу же почувствовал. Я не помню этой тишины. Вместо нее я слышу электрический гул усилителей и аккордов, потому что мой брат быстро становился гитарным виртуозом. Он всегда был таким. Хорошо разбирался во всем. Если у нас появлялась видеоигра, он осваивал ее за пару дней. Он увидел объявление о пианино, которое отдавали бесплатно, и каким-то образом умудрился втиснуть его к себе в спальню. К концу того же дня он играл композицию «Лайнус и Люси» Винса Гуаральди. Еще через неделю он заполнил дом каким-то фантастическим шумом, как в мультиках, сыграв вступление к «Венгерской рапсодии № 2» Листа. Я не сомневаюсь, что если бы он нашел какой-нибудь древний музыкальный инструмент на месте археологических раскопок, он бы взял его в руки и пару минут повертел перед собой, а затем смог бы сыграть на нем любую песню, которую вы только попросите. Наши с ним таланты различались, но главное отличие было в том, что его талант было слышно. Его развитие можно было воспринимать на слух. У меня не было ничего столько же четкого, чем можно было бы измерить мое развитие. В «Британнике для подростков» четко сказано: «У большинства живых существ даже самые крупные изменения происходят так постепенно, что разницу невозможно заметить от одного дня к другому. Должны пройти недели, месяцы или годы, прежде чем
