Кавалеристы - Артем Владимирович Драбкин
– Не только сталкивался. Я дважды был в трибунале присяжным. Если кого-то судят, то судит там профессионал – судья, или прокуратура, или кто-то и один офицер и один рядовой – народные заседатели. Когда показательный процесс шел. Вот в первом случае дезертира расстреляли перед всеми.
Мне очень не понравился сериал «Штрафбат». Зачем это делают? Ну, представь себе, вооруженные люди, они знают, что погибнут. Я знал, что я не выживу, так разве я позволю над собой издеваться? Если у меня есть автомат, да еще с красной фуражкой.
Судили нашего командира взвода за пьянку, хороший человек был, жалко, а как напьется… Жаль мне его было, воевали ведь вместе, он тоже в штрафбат попал. А что делать с этими людьми? Ведь доверить оружие – не каждому штрафнику доверяли. Там люди были, которым можно доверить.
Вот пример отношений людей на передовой. Перевели нашего командира эскадрона в другую часть, повысили в звании с капитана до майора, а нам дали старшего лейтенанта, в общем – молодой. Стояли мы в Венгрии в лесу, и он нам такие условия создал, так стал въедливо относиться, есть же такие, вроде и все правильно, а придирается. За границей почти все офицеры спали в селах, а он спал с нами и следил, когда мы встанем, когда ляжем. Ходил и сам проверял, как начищены стремена, до какого блеска. Давал наряды рядовым, короче, нам это дело очень не нравилось. Дело дошло до того, что проверял чистку лошадей и нашего помкомвзвода обозвал фашистом. За что, толком не знаю, что-то про лошадей они спорили, а я был комсорг. Мы пожаловались замполиту. Надо сказать, что замполит, при всем нынешнем отрицании – комиссары – пусть их, как хотят обзывают! Но вот этот разгул они никогда не позволяли. Политотдел следил и очень строго! Он немножко притих, и вот скоро уже нам вступать в бой, нам сказали уже собираться.
Командир эскадрона нас выстроил и говорит, что вот задача такая стоит и прочее, а потом вдруг и говорит: «Я знаю, что многие недовольны моим поведением, и даже слышал, что кто-то собирается меня убить. Я думаю, что у вас рука не поднимется на советского офицера!» Вдруг кто-то из строя: «Еще как поднимется!»
Это было в Венгрии, там немцы пытались прорваться к Будапешту. Нас кинули в бой, но неудачно: мы потеряли почти половину своего состава. Он показал себя с хорошей стороны и подружился с нами по-человечески, и был с нами до самого конца, в общем, он оказался хороший человек. Он не ходил и не пил водку с другими офицерами. Все, что было лишнего в эскадроне из имущества, он все нам раздал: в каптерке у старшины – обмундирование, шинели, портянки и прочее. Другой бы взял и продал или пропил, а он нам раздал – хорошо с нами распрощался. Вот такие человеческие моменты.
– Расскажите про батальон или полк румын?
– Во время войны у нас редко был полный состав, и нас где-то было человек 50. Мы постепенно стали к тому времени вместо ружей ПТР в расчеты брать пулеметы. В Румынии нас посылают занять оборону, я не знаю куда, не знаю название села. Знаю, что был хуторок, сад, и метров 800 от него нас заставили копать оборону в полный профиль. Впереди нас ровное вспаханное поле, и в полутора километрах от нас лес. Мы окопались. У нас было 12 пулеметов Дегтярева, 2 «максима» и 2 «сорокапятки». Это все на 50 человек. Я был с краю на правом фланге. Все случилось ближе к вечеру. Ночью мы окопались, замаскировались. Утром чуть светало, мы видим, что из леса много людей вооруженных бежит, и без всякого звука, ни криков, ни стрельбы. Вглядываемся – наши казачки!
Причем в диком, каком-то взбудораженном состоянии, мы ничего не понимаем. Наш командир эскадрона приказал задержать всех. Может, мы как заградотряд были, не знаю, мы где-то сзади все-таки были. Никого мы остановить не смогли, настолько люди были испуганы. Даже узнать никого не смогли! Вот так бывает, глаза выпучили и бегут. Ну, не будем же мы стрелять-то. Стрелял командир эскадрона из пистолета вверх. Единственное, что я смог, пулеметчик мимо меня с пулеметом бежал, я хотел его положить, а он: «Да у меня по-по-по-ломанный, неисправный!» Я: «Хоть диски отдай!» Он диски мне кинул пулеметные, и дальше убежали все. Три диска у меня было, и еще три диска он отдал. Мы ничего не поняли… но откровенно говоря, коленки, конечно, задрожали. Не помню, удалось ли задержать кого-то, даже офицеров, я – солдат, не знал тогда.
Слева направо: гвардии сержант Самойлов (командир отделения ручных пулеметов), гвардии казак Ефремов, гвардии сержант Пичугин – 1-е номера пулемета "Дегтярев". 1945 год, Румыния, г. Рымнику-Сэрат
Примерно через час из этого леса выходят цепи румын. Как в фильме «Чапаев» – Каппелевская атака. Вот точно! Вот такими рядами они шли. Я еще подумал: дураки, что ли, что они делают? Впереди нас ни единого бугорка и ямки. Никакой техники у них не было. Все только с автоматами, сдалека не усмотришь, с чем, их много – более 500, несколько этих рядов, шли. Шапки такие мохнатые – гвардейские, наверное. Сзади немецкие мохнатые ранцы, и они шли на нас, видимо, не зная, что мы там. Что там получилось? Мы их всех положили! Я не помню, чтобы кто-то из них до леса успел добежать. Что там сделаешь на такой ровной площадке?! А дело уже когда к обеду было, послали туда разведчиков, а через час или два налетает штук 8 самолетов немецких, и как начали нас бомбить! Это ужас какой-то! Они нас молотили, сколько могли. Улетели – стали собираться, отзываться, ни одного человека не убили. Настолько мы были врыты в землю. Были два оглушенных просто, разбита пушка-сорокапятка, и один станковый пулемет поврежден, что наружи были. Уже стемнело, когда подвели наших лошадей, и мы уехали. Снялись и уехали. Вот такие наши временные функции были – мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
А были случаи и такие, что самому драпать приходилось, и верхом, и пешком, и с жизнью прощаться! В Венгрии мы один раз попали в окружение вместе с танковым корпусом. Мы подошли и остановились – а нельзя останавливаться. Потом наши генералы так говорили: «Нам надо двигаться, в движении жизнь наша!» На Тисе нам переправляться не на чем было, это
