Противостояние президенту США. Откровения бывшей помощницы Байдена - Тара Рид
Джон схватил мою сумку. «Ладно, детка, задай ему!», – сказал он на шуточной смеси американского и испанского языков, что заставило меня хихикнуть и идти быстрее. Джон проводил меня до здания Рассела, где я должна была проходить собеседование, и остался меня ждать.
Интервью длилось всего двадцать пять минут. Помощник сенатора, Марианна, после нескольких вопросов, которые она зачитала мне из своего блокнота, сказала:
– Предыдущие сотрудники, которые занимали эту должность, или сами увольнялись, или мы с ними… расставались. Вы надолго планируете остаться? Каковы Ваши долгосрочные планы?
– Я планирую надолго остаться в вашем офисе. Надеюсь, – мысленно я отругала себя, что не дала более развернутый ответ.
Во время нашей беседы вошел сенатор и взглянул на меня.
– Сенатор, это Тара из Калифорнии. Проходит собеседование на штатную позицию, – доложила Марианна.
Джо Байден склонился над столом и широко улыбнулся мне.
– Ну, привет, Тара. Хорошее ирландское имя, – он протянул мне руку. – Я Джо Байден. Теперь расскажи мне о себе.
– Ну, раньше я была актрисой, а политикой заинтересовалась в колледже. Я работала в нескольких компаниях в Калифорнии и проходила стажировку у Леона Панетты.
– Леон хороший парень, – кивнул он.
Я тоже кивнула в ответ, внезапно смутившись. Он посмотрел на Марианну.
– Наймите ее, – небрежно сказал он и вышел.
Брови Марианны выгнулись дугой.
– Ну, значит, Вы приняты, – сказала она и поджала губы. – Поздравляю!
Я была ошеломлена. Вылетев из офиса, я с радостным возгласом «Меня приняли!» подбежала к Джону. Он крепко обнял меня и, подмигнув, предложил отпраздновать это событие.
Билл Клинтон только что вступил в должность президента. Это было ослепительно. Как сотрудник Сената я получила билет на инаугурацию. Ночь инаугурационного бала была волшебной. Каждый вздох был наполнен надеждой.
Шли месяцы. По утрам я отправлялась на работу, вечерами ужинала с друзьями в модных ресторанах района Адамс Морган и наслаждалась новой жизнью.
Я жила в месте, которое ласково называли «женским монастырем». Это было женское общежитие напротив Конгресса. Туда родители отправляли своих дочерей, которые проходили стажировку в Капитолии. Мы ели в общей столовой, у нас были душевые со шкафчиками, как в спортзалах, а мужчинам не разрешалось посещать общежитие после восьми вечера. Родители были спокойны, зная, что их юные леди находились под надежной защитой. Но они не догадывались, что настоящими хищниками, которые представляли опасность для их дочерей, были некоторые члены Палаты представителей и Сената. Заметьте, что это было до того, как имена Чандры Леви и Моники Левински вошли в наш лексикон. Это были 1990-е года, когда правосудие стояло на стороне молодых принцев, которые занимали высокие посты и позволяли себе демонстрировать силу без всяких последствий.
Однажды ночью, когда Вашингтон был покрыт снежным покровом, а весь общественный транспорт остановился и город замер, сверкая серебристым блеском, я встретила на улице знакомых из общежития. Мы гуляли, играли в снежки и смеялись. Потом зашли в бар выпить пива и поиграть в бильярд. Эта ночь стала для нас началом крепкой юношеской дружбы.
Мы все только начинали карьерный путь в Конгрессе, были беззаботны, по воскресеньям ходили вместе на концерты и вечеринки, бродили по уличным ярмаркам. У нас были общие секреты, мы делились друг с другом своими любовными историями или обсуждали, какой законопроект имел больше шансов пройти на сессии Сената. С некоторыми я дружила еще со времен практики в Конгрессе и даже потом долго поддерживала отношения.
В одно такое воскресное утро мы с подругой Сьюзи Лу, которую я обожала хотя бы за одно только ее имя, решили прогуляться. Сьюзи была из Сан-Диего. Мне нравилось, как она лихо крутила мужчинами, которые за нее соперничали. Сьюзи была симпатичной, миниатюрной, с прямыми черными волосами и низким хрипловатым голосом. Мужчины всех возрастов были без ума от ее рваных джинсов и невероятной сексуальности. У Сьюзи был богатый папа и план: она учила китайский язык, чтобы работать в финансовом районе Нью-Йорка и заниматься китайским бизнес-рынком.
Ее бойфренды, как правило типичные, богемные, трагические поэты или хипстеры с крупными чертами лица, были очень привязаны к ней, несмотря на ее капиталистическую направленность. Она редко говорила о своей личной жизни и, я думаю, ходила на свидания только от скуки, так как была полностью сосредоточена на карьере.
Мы со Сьюзи шли в ближайшую кафешку в районе Адамс Морган, а рядом неуклюже, как щенок, плелось ее последнее завоевание. Мы с подругами любили встречаться за поздним завтраком, и иногда Сьюзи приводила с собой одного из своих трагических мальчиков. Мальчики были взаимозаменяемы. Обычно они носили плащи в стиле ретро и нелепые шляпы. Угрюмо заказывали завтрак (исключительно белковый), бормоча что-то о своих проектах по переработке отходов и пытаясь поймать взгляд Сьюзи, чтобы понять, произвели ли они на нее впечатление. После нескольких неудачных попыток присоединиться к нашему разговору они, наконец, уходили. Это был бесконечный источник развлечения. Сьюзи, казалось, пребывала в блаженном неведении об их унылой преданности и переходила к новой теме сразу после того, как они уходили. Обычно в таких случаях мы с другой подругой, Стейси, переглядывались и хихикали: «Следующий!».
– Сьюзи, почему ты всегда разбиваешь сердца этим бедным мальчикам? Это становится своего рода фетишем, – однажды заметила Стейси.
Сьюзи смеялась.
– Послушайте, мне нужны эти типы – заботливые, страстные, причудливые парни – для секса. Они стремятся угодить, но, когда начинают разговаривать, это становится проблемой, – Сьюзи рассмеялась, а потом задумчиво продолжила. – Когда-нибудь я встречу мужчину, который просто будет знать, как доставить удовольствие без долгих разговоров.
А еще я помню, как однажды Стейси крикнула проезжающему мимо на скейте знакомому парню: «Эй, увидимся позже?». Он остановился, затащил ее на скейтборд и поцеловал. Она чуть не упала, когда слезала, но он ее поймал. Мы наблюдали, как развивались его светлые волосы, когда он помчался вперед.
Потом мы оказались на блошином рынке, и я купила пару сережек и шарф, которые так ни разу и не надела. Мы шли по улицам, смеясь, слушая музыку, а нас согревало полуденное солнце. Затем все отправлялись в спорт-бар в Джорджтауне, чтобы посмотреть, какая игра идет. Поскольку мы приехали из разных уголков страны и мира, у всех играющих команд всегда были преданные поклонники.
Я помню эти времена с друзьями, потому что больше у меня не было беззаботных выходных. Моя наивность исчезла так
