Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров
Вскоре сыграли свадьбу, барышне всего семнадцать лет. По воспоминаниям одного из современников, «брак был весьма счастливый: княгиня была кроткое, любящее существо, умирявшее непостоянный, подчас слишком пылкий характер мужа, который, в свою очередь, боготворил жену и воспевал ее в своих стихотворениях».
Долгоруков именовал ее в стихах псевдонимом — редким для того времени именем Нина. Это прозвание она заслужила, сыграв на сцене главную роль в комической опере-буфф Николя Далейрака «Нина, или Безумная из-за любви».
Иван Долгоруков посвятил ей такие стихи: «Без затей, в простом обряде, // Дома с Ниной жить мне — рай; // С нею в поле иль во граде // Мне любезен всякий край. // С ней убожества не знаю; // Всё по мне и всё на нрав. // Нина тут — я не скучаю; // Нины нет — и нет забав!..»
Евгения родила десять детей, но в тридцать три года, в мае 1804 года, скончалась от чахотки. Незадолго до смерти, как вспоминал Иван Долгоруков, «ей вздумалось написать свой портрет, как бы чувствуя, что скоро небо увлечет ее в свое жилище и отнимет у любезных ей живое ее изображение. Я любил ее тешить. Она была слишком мила моему сердцу, чтоб отказать ей в какой-либо прихоти…»
После смерти супруги Долгоруков испросил себе отпуск, чтобы проводить тело своей жены до Москвы, где оно и погребено в Донском монастыре.
Смерть жены стала для Ивана Долгорукова тяжелейшим ударом. Все в доме напоминало о ней, поэтому он уступил это здание мужской гимназии, открытой, кстати, по его инициативе. В письме директору гимназии Алексею Цветаеву от 15 октября 1806 года он сообщал: мол, ему очень приятно, что дом, в котором жила и скончалась добродетельная жена его, обратившись в общественное здание, не будет впредь зависеть от чьих-либо личных прихотей, а будет служить, так сказать, памятником той, которая провела в нем последние свои дни.
Кроме того, он пожертвовал деньги, полученные за свои сочинения, на приобретение книг для гимназической библиотеки. Причем пожелал, чтобы под нее использовали ту комнату, в которой скончалась его супруга. На месте смертного одра установили монумент в ее честь — купол на столбах, под которым на возвышении поставили бюсты Ивана и Евгении Долгоруковых. Стихи князя гласили: «Евгения была изящность естества; // Семнадцать лет вкушал с ней райских дней блаженство; // В чертах ея лица зрел мира совершенство; // В чертах ея души зрел образ божества!..»
Несколько лет князь оплакивал свою жену, посвятил ей сборник стихотворений «Сумерки моей жизни». «Евгения моя одна прямо владела моим сердцем, влюблялся я во многих — любил прямо ее одну. Вот и ключ загадки моего с женщинами поведения», — вспоминал Долгоруков.
Тем не менее спустя несколько лет после смерти супруги он женился еще раз. Его избранницей стала Аграфена Пожарская, дочь бывшего владимирского уездного предводителя дворянства Алексея Безобразова. Когда-то она воспитывалась в Смольном институте вместе с первой женой Долгорукова и выпустилась с ней в один год.
Примечательно, что князь познакомился с ней и влюбился еще при жизни супруги, но тогда не дал волю чувству. Случилось это в 1803 году в Шуе, куда Иван Долгоруков приехал по случаю набора в рекруты.
«В этом городе имел я случай познакомиться с госпожою По-жарскою, недавно овдовевшей… Женщина не первой молодости, но пригожая и любезная дама. У нее было трое маленьких детей… Госпожа Пожарская меня с первого взгляду пленила своим приятным обращением», — вспоминал Долгоруков.
А. Пожарская
Иван Михайлович вступил в пламенную переписку с новым предметом любви, да еще и на французском языке. Ее ответы превзошли все ожидания. «Что за стиль! Что за чувства! Le papier brule (Бумага горит!)», — цитировал он кого-то из тогдашних французских писателей.
Правда, после замужества Аграфена призналась мужу, что ей было стыдно показать себя не такой блистательной во французском языке, поэтому страстные письма за нее писал француз — учитель ее сыновей от первого мужа. Эта откровенность спасла их семейные отношения.
Свадьба состоялась 13 января 1807 года. Приданым невесты стало небольшое имение в деревне Александровка Шуйского уезда и винокуренный завод, унаследованный ею от первого мужа.
Князь любил Аграфену, но все-таки первая жена оставалась недосягаемым идеалом. «Я не сравню ее с Евгенией, — писал Иван Долгоруков. — Та не имела образца своего! Не отниму и у этой должной справедливости. Она женщина милая, любезная, хорошая; чего же больше! Я с ней имел все причины ожидать спокойной старости, что для меня было всего нужнее, и я благодарю вседневно Бога, избравшего ее к облегчению многих зол, ожидавших меня в грядущих днях жизни».
Князь занимал пост владимирского губернатора до 1812 года. При нем в городе построили дома призрения незаконнорожденных, новый губернаторский дом, театр, открыли казенную аптеку, устроили суконную фабрику, улучшили дорогу. Он часто устраивал инспекции по губернии, в ходе которых не только проверял состояние дел, но и записывал народные предания. Написал несколько книг, посвященных достопамятным местам Владимирского края.
В 1813 году Иван Долгоруков вышел в отставку, вернулся в Москву и скончался спустя десять лет, похоронен в некрополе Донского монастыря, рядом со своей первой женой, которую он пережил на девятнадцать лет.
Украденные дочери и Третейский суд
О таком энергичном, деятельном и эффективном чиновнике, каким во времена Екатерины II был новгородский губернатор Яков Ефимович Сиверс, можно только мечтать. Он старался уделить внимание абсолютно всему — сельскому хозяйству, добыче торфа и каменного угля, соляному делу, дорогам, городам, водным сообщениям, народному просвещению… Одна только беда: при таком служебном рвении у Якова Ефимовича катастрофически не хватало времени на личную жизнь.
Своей карьерой Яков Сиверс обязан своему дяде Карлу Ефимовичу Сиверсу, который, в свою очередь, начинал музыкантом при Елизавете Петровне, тогда еще наследнице престола. Она взяла его к себе сначала форейтором, а потом буфетчиком. Когда она стала императрицей, то назначила его камер-юнкером к наследнику престола Петру Федоровичу, будущему императору Петру III. Тогда-то Карл Сиверс и привез из Прибалтики своего 12-летнего племянника.
Его пристроили писцом в Коллегию иностранных дел (за хороший почерк), потом отправили в русское посольство в Копенгагене, еще семь лет он провел в Англии, где овладел английским, итальянским и французским языкам, освоил мировую литературу, историю, политику, овладел искусством фехтования. Одним словом — уже завидный жених.
С гражданской службы дядя перевел племянника на военную, рассчитывая, что там карьера должна пойти быстрее. И действительно —
