По обе стороны океана - Даниил Григорьевич Гуревич
Как-то вечером Лоренцо позвонил его мастер и сказал, что он завтра уезжает на два дня в командировку, и Лоренцо может не выходить на работу, если хочет. Разумеется, за свой счет. Лоренцо с радостью сразу согласился. Нине он сказал, что вынужден завтра не пойти на работу, так как мастер уезжает в командировку. О том, что у него был выбор, Лоренцо, естественно, промолчал. Нина ушла на работу, а Лоренцо и Сандрино, у которого еще продолжались летние каникулы, мирно посапывали. Наконец Лоренцо проснулся, взял полотенце и пошел в ванную. Открыв дверь, мужчина вдруг замер от неожиданности. В ванной стояла совершенно обнаженная Рая и, смотрясь в зеркало, причесывала волосы. Заметив вошедшего соседа, Рая повернулась к нему. Он же так и остался стоять на пороге, не отрывая взгляда от Раи. С тех пор как Лоренцо сошелся с Ниной, у него не было других женщин. И не потому, что он был такой нравственный. Совсем нет. Скорее наоборот: он был приличным бабником. Но когда в его жизни появилась Нина, других женщин он просто перестал замечать. Сейчас же он не мог оторвать взгляда от обнаженного тела Раи: от ее тонкой фигуры, длинных ног и плоского животика. От ее маленькой, по-девичьи налитой груди, изящной длинной шеи и совершенно очаровательного личика с курносым носиком и узенькими проницательными глазками. Светлые волосы, которые она причесывала, были коротко подстрижены, что делало ее похожей на подростка. Увидев застывшего на пороге Лоренцо, она не стала прикрываться, а продолжила молча смотреть на него. Глаза ее не выражали испуг, а смотрели на него дерзко и даже вызывающе. Лоренцо, помедлив еще секунду, сделал шаг в ванную и закрыл за собой дверь. Так началась их связь, которая продолжалась всего несколько недель. Пару раз они ходили к маме Раи, ключи от квартиры которой у нее были. Один раз Лоренцо, сославшись на плохое самочувствие, ушел раньше домой. Несколько раз Нина сама уходила из дома: то в магазин, то поболтать к моей маме. В силу своей обоюдной легкомысленности, предосторожность они соблюдали весьма относительную. Рая выходила первая из своей комнаты и подкрадывалась к комнате стариков, стараясь услышать или звук телевизора, или их голоса. Лоренцо тем временем выглядывал из приоткрытой двери, ожидая сигнала. Поняв, что старики в своей комнате, Рая махала рукой, и Лоренцо чуть ли ни бегом несся в свою комнату. Но один раз они все же попались. Рая, услышав, что у соседей по квартире работает телевизор, сделала отмашку Лоренцо, и когда тот только начал свое движение из комнаты Раи, открылась дверь в ванную и из нее вышла старуха. Увидев стоящую в коридоре парочку, старуха ехидно улыбнулась и прошагала мимо застывшего на месте мужчины. Рая, заметив старуху, отпрянула от ее комнаты. Та кивнула ей головой и победоносно пошла к себе. Этим же вечером, дождавшись, когда Нина пойдет на кухню, она пошла вслед за ней и рассказала все, что она видела днем. Побледневшая Нина молча ее выслушала, поблагодарила и вернулась в свою комнату. Она попросила Сандрино пойти поиграть во двор и, когда он вышел, передала мужу свой разговор со старухой. Теперь настала очередь побледнеть Лоренцо. Он не стал отрицать свою вину, но дал слово, что больше это никогда не повторится. Нина категорически отвергла его обещание. Она сказала, что сама все объяснит сыну. Но главное – она вместе с ребенком попробует вернуться в Италию. Сейчас же Лоренцо должен собрать вещи и перебраться к своей любовнице. Нина говорила все это настолько решительно и твердо, что мужчина понял: переубедить ее будет невозможно. И он переехал.
У Нины состоялся долгий разговор с Сандрино. Говорила она с ним по-итальянски, чтобы он лучше все понял. И мальчик понял, но все равно долго плакал и просил маму помириться с папой. Но глубоко внутри он был рад, что вернется домой, в Римини. Он, как и Нина, не признал Россию своим домом. Нина связалась со своим чиновником и напросилась на прием. Рассказав ему о том, что произошло в их семье, она поставила чиновнику ультиматум: или ее без лишнего шума выпускают с сыном в Италию, или она пойдет в итальянское консульство, там обо всем расскажет и даст интервью всем западным газетам. Чиновник стал уже третьим человеком, побледневшим от услышанной истории. Он, естественно, боялся последствий для своей карьеры. Но видя решительность Нины и зная ее твердый характер, он заверил женщину, что поговорит со своим начальством. После совещания на самом верху горком партии решил выдать Нине и ее сыну их итальянские паспорта и по-тихому выпустить в Италию. Перед их отъездом моя мама устроила прощальный обед. Сандрино играл на своем аккордеоне и пел грустные итальянские песни. Лоренцо перебрался в комнату к Рае, а в их бывшую комнату въехал сын стариков со своей семьей.
Больше мы о Нине и Сандрино никогда не слышали.
* * *
Как я уже писал, жизнь наша на Гагарина, можно сказать, протекала безмятежно. Единственным, что нарушало наш покой, был, мягко говоря, неуравновешенный характер моей матери. Она начинала все больше и больше походить на своего отца. Дома она устраивала скандалы с моим отцом по любому поводу или вообще без повода. Папа во время этих ссор виновато молчал, мы же с Ленусей сразу и безоговорочно бросались его защищать. В такие моменты мать сразу забывала про отца и переносила свой гнев на Ленусю. Мне доставалось меньше. Скандалы с Ленусей прекратились, когда двенадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят девятого года она
