Моисей Кроль - Страницы моей жизни

В тот же день был смещен со своей должности иркутский полицмейстер, и на его место временно был назначен Роговский.

Вообще, день 5 марта был в Иркутске полон треволнений. Не успело еще улечься возбуждение, вызванное в городе нашим воззванием и арестами начальствовавших лиц, как мы узнали подробности широкой амнистии, которую Временное правительство объявило для «политических преступников» всех категорий, осужденных на каторгу или на поселение, высланных в административном порядке. Исполнительный комитет тотчас же снесся с Александровской каторжной тюрьмой и предписал начальнику тюрьмы немедленно освободить всех политических каторжан. И в тот же день к вечеру многие члены Исполнительного комитета и огромная толпа народа встречали поезд, который привез освобожденных каторжан в Иркутск.

Когда поезд подходил к вокзалу, на перроне царило необычное волнение. Русская революция, о которой так страстно мечтали все эти каторжане и ради которой они готовы были пожертвовать своей жизнью, стала действительностью. Раскрылись двери всех политических тюрем, и их обитатели получили возможность вернуться к живой жизни, чтобы принять участие в строительстве новой, свободной, счастливой России. Поезд подходил медленно, и локомотив его был разукрашен красными флагами, а из окон вагонов на нас смотрели взволнованные и счастливые лица вчерашних узников. Мы их горячо приветствовали, а когда они стали выходить из вагонов, толпа им устроила восторженную овацию.

В тот же вечер в большом зале городской гумы снова состоялось многолюдное собрание Комитета общественных организаций, и когда на это собрание явились несколько освобожденных каторжан в своих арестантских костюмах со своими узлами (они еще не успели переодеться), то они были снова встречены громовыми аплодисментами. Если память мне не изменяет, Комитет общественных организаций в этот же вечер постановил: впредь до избрания новой городской думы на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования пополнить наличный состав Иркутской городской думы делегатами от всех партий, принявших искренно революцию. И через несколько дней возникшие в Иркутске партийные организации социалистов-революционеров, социал-демократов, народных социалистов и конституционных демократов послали своих представителей в Думу.

Шестого марта утром состоялось очень важное заседание Исполнительного комитета. Были обсуждены вопросы: об организации новой власти во всем крае, об установлении тесного контакта между Исполнительным комитетом как органом высшей власти в Восточной Сибири и всеми учреждениями, работавшими на оборону страны; об урегулировании экономической жизни края и так далее. Кто-то предложил сместить нескольких судебных деятелей, которые были известны своим консервативным образом мыслей. Была дана очень резкая характеристика прокурору Иркутской судебной палаты Нимандеру, и Исполнительный комитет тут же постановил: устранить Нимандера с его должности и на его место назначить С.С. Старынкевича, социалиста-революционера, бывшего московского присяжного поверенного, в свое время сосланного в Сибирь на поселение. Было также внесено предложение сместить старшего председателя Иркутской судебной палаты Еракова, который был довольно-таки суровым судьей и не пользовался особенными симпатиями иркутской адвокатуры. И тут И.Г. Церетели предложил назначить меня на место Еракова. Но я решительно отверг это предложение.

«Но вы не имеете права отказываться от этого назначения», – воскликнул Церетели. «Нет, – возразил я ему, – имею полное право и по следующим соображениям: во-первых, Ераков очень образованный и справедливый судья. Таких судей в России немного, и было бы ошибкой его устранить. Во-вторых, я не имею представления о многочисленных обязанностях, которые несет старший председатель Судебной палаты, и я не считаю себя нравственно вправе браться за дело, которое не знаю. Но если бы я даже полагал, что Еракова следует устранить и что я в состоянии справиться с функциями старшего председателя Судебной палаты, то я бы все же не принял этого назначения, потому что я еврей». «Ну последнее ваше соображение уже совсем не убедительно», – заметил кто-то. «Нет, весьма убедительно. Я не хочу дать врагам революции оружия в руки. Не хочу дать им повода кричать на всех перекрестках: не успела еще Россия вздохнуть свободно, как евреи спешат уже занимать лучшие командные посты».

Я видел, что мои товарищи были мною недовольны, но Еракова я отстоял, и его не тронули. Если я не ошибаюсь, на этом же заседании обсуждался вопрос о создании в Иркутске Комитета помощи амнистированным. Из ближайших к Иркутску мест уже стали прибывать амнистированные ссыльные. Предвиделось прибытие сотен ссыльных и бывших каторжан из отдаленных округов Иркутской губернии, Якутской области, Забайкалья и Дальнего Востока. Всем им придется оказывать немедленную помощь, снабжать одеждой, обувью, необходимыми суммами для дальнейшего их следования в Россию. Чтобы поставить надлежащим образом дело помощи этой массе людей, нужна была организация, в работах которой принимали бы участие энергичные и опытные люди. И такой именно организацией должен был явиться специально созданный Комитет помощи амнистированным, состав которого может быть рекрутирован из видных членов общественных организаций. Так и решили. И чуть ли не в тот же день был создан такой комитет, председательницей коего была единогласно избрана Р.И. Кроль. Когда заседание Исполнительного комитета подходило уже к концу, кто-то из присутствующих сообщил нам, что по сведениям освобожденных из Александровского централа товарищей не все политические каторжане были отпущены на свободу. Начальник каторжной тюрьмы не решился освободить некоторых анархистов и анархистов-коммунистов, так как в статейных списках они значатся простыми уголовными преступниками и судились они обыкновенным уголовным судом за грабеж (экспроприацию) и убийство (террористические акты). «Так вот, – пояснил говоривший, – надо послать в Александровск опытного адвоката, который разобрался бы, кто из этих лиц действительно «бывшие политические преступники» и кто самозванно выдает себя за политического, чтобы воспользоваться амнистией».

Вопрос был ясен: надо было выручить задержанных «политических каторжан», но задача была не из легких. «Кто бы мог наиболее успешным образом справиться с этой миссией?» – подумал я. И вдруг слышу голос Церетели: «Пошлем Кроля в Александровск. Пусть разберется, кто из задержанных действительно «политический», а мы ему дадим полномочия освободить тех, на кого он сочтет справедливым распространить амнистию».