Дети русской эмиграции - Л. И. Петрушева
Несмотря на то что пароход был большой, народу было масса; все каюты были битком набиты, некоторые находились даже на палубе. Мы остановились в Одессе. Здесь нам было сказано, что нас отправят в Болгарию, в город Варну. Когда мы готовились уезжать, пароход выехал на рейд; для желающих отправиться в город дан был катер. Мой отец отправился в город за провизией вместе с одним офицером. В это время в городе рабочие подняли восстание. Катера, отправившиеся туда, стали возвращаться. Но отца не было. Мне в голову стали приходить разные мысли. Но вот к нашему пароходу подошел английский крейсер и взял нас на буксир, так как пароход наш был испорчен и не мог идти сам, и мы отправились в путь. Мысль о том, что я больше не увижусь с отцом, и разлука с Россией так меня расстроили, что я заплакал. Когда мы выехали в море, началась буря.
18 лет
1922 год
Воспоминаний и впечатлений осталось много за эти годы. Одни из них ярко запечатлелись, другие сгладились. О погибшем хорошем не жалею; неудачи и невзгоды вспоминать не хочу; а вот жизнь и обстановка нашего корпуса во время его пребывания в Египте.
Жизнь протекала медленно и однообразно, хотя, конечно, не для всех, но для большинства. И если бы климат получше, да дисциплины чуть поменьше, то образовалась бы там лет так через десять «Запорожская Сечь». Жили мы лагерем на берегу огромного озера, через которое проходит Суэц, в нескольких километрах от города Измаилии. Зимой были уроки, летом же предоставлялась полнейшая свобода.
Когда немного обжились, появился у нас и литературно-художественный кружок, и пианино, и сцена, и футбол. Жили очень дружно, в беде выручали друг друга, радости делили пополам. В городе бывали все, но город Измаилия не представляет из себя ничего примечательного. Жители этого города разделились на две части, часть города арабская и <часть> европейская. Европейская часть еще была похожа на город, а арабская представляла из себя маленькие глиняные хижины, которые превращаются в гору грязи после хорошего дождя. Жители этой части были арабы. Арабы же заселяли и оазисы, пустыни, но только назывались «бедуинами». Они занимаются скотоводством и разбоями. Разводят верблюдов, овец и великолепных лошадей. Один «небольшой арабский царек» случайно встретился с русскими тремя авиаторами; он предложил им службу за хорошие деньги. Летчики эти были беженцы и жили в лагере в Александрии. Они согласились. Он забрал их к себе в оазис, платил им исправно жалованье, содержал очень хорошо, но работы никакой не давал месяца четыре. Русские были в полном недоумении, зачем же он их нанял. Но вот в одно утро он зовет их к себе и приказывает сесть в аэроплан и бросать бомбы в проходивший караван купцов. Летчики эти сели, поднялись и прилетели к англичанам, за что получили хорошее вознаграждение.
И так мы жили лагерной жизнью два с половиной года.
16 лет
1917–1922 годы
Мы жили в Петрограде, когда началась революция. Первые дни революции для меня прошли незаметно. Я с интересом смотрела, как через Литейный мост или прямо через лед по речке двигались массы людей. Неприятное впечатление на меня произвел пожар Окружного суда. Это здание находилось рядом с нашим домом, наискось от него. Дома этого не было видно из наших окон, но все небо было залито ярко-красным заревом, и все время на крышу нашего дома попадали пули. Через несколько дней я видела похороны первых жертв революции. В красных гробах и с торжественным маршем их пронесли мимо.
Потом мы уехали из Петрограда. Мы выехали в самый день выступления большевиков. В городе уже было беспокойно, и поэтому мы отправились на вокзал за несколько часов раньше. Я помню, что мне ужасно надоело сидеть на вокзале, и я была очень рада, когда наконец мы отправились. Мы приехали в город Майкоп Кубанской области. Это маленький городок и очень грязный. Мы поселились там в отдельном домике. Наши хозяева были богатые купцы. У них были две девочки, с которыми я скоро сошлась, кроме того, я вскоре познакомилась со всеми соседками, так что там мне было весело. Не помню, как город попал в руки большевиков и как он опять перешел к добровольцам. Помню только, что добровольцы не сумели удержать город, и большевистский полк, который шел сдаваться, взял город. Во время перехода власти мы сидели в подвале, и когда пришли большевики, то они нас оттуда выгнали, но никого не тронули. Дня через 3 город опять перешел к добровольцам, и добровольцы расстреляли массу большевиков. Большевики обещали перерезать всю интеллигенцию, если город перейдет в их руки. Поэтому, когда мы узнали, что большевики в 30 верстах от города, мы сейчас же уехали, прямо на подводах.
Тяжелое было это путешествие. Я была нездорова, а подводы тряслись по дороге. В одном месте мы проезжали через разрушенную деревню. Там стояли какие-то черкесы. Я помню, что мне хотелось пить, а мама боялась, что эти черкесы нас ограбят, и сказала, что я успею напиться после. Этот случай остался у меня в памяти так ясно, что я до сих пор, когда вспоминаю его, вижу оборванных черкесов и полусожженную деревушку.
От Екатеринодара до Новороссийска мы ехали на поезде в товарном вагоне, а в Одессу на пароходе. Я помню, что в каком-то порту наш пароход остановился, и там же стоял другой пароход, который шел из Одессы. Оказалось потом, что на этом пароходе ехал папа к нам в Майкоп, так что мы разминулись. В Одессе мы поселились у дяди. Когда Одессу взяли большевики, мы остались в городе. Вот когда мы жили неважно. Денег было мало, все было дорого, и мы жили впроголодь. Вода у нас в доме не шла, и мне приходилось стоять в очереди за водой за квартал. Я помню, какое было напряженное настроение, когда ждали добровольцев. Большевики ходили с красными плакатами по городу и распевали песни. Над нами в квартире поселилась большевистская семья, и мы сначала боялись, как бы он на нас не донес, но он оказался хорошим. Наконец, пришли добровольцы. Я помню, как целый день через наш дом летали снаряды, но мы не боялись, а наоборот, было приятно слушать эти звуки. Вместе с добровольцами приехал папа. Во все время добровольцев мы жили хорошо. Не было напряженного страха, что вот-вот нагрянут большевики.
Но вот стали носиться слухи, что скоро будет эвакуация. Мы сначала не
