Лабинцы. Побег из красной России. Последний этап Белой борьбы Кубанского Казачьего Войска - Федор Иванович Елисеев
– Товарищи, дайте хоть махонький кусочек хлеба.
Мы проходим полосу мамонтовского рейда по тылам красных. Разрушений сделано, действительно, много. С нами едут донские офицеры, участники рейда. Боясь, чтобы их не узнали жители, они не выходят из вагонов. Но оказалось, жители были очень довольны рейдом, так как им многое досталось от забранных казаками запасов красного интендантства. И оглянувшись, что никого нет из подслушивающих, добавляли:
– Всего было тогда в достатке, а теперь мы голодаем.
Казаки – георгиевские кавалеры и конвойцы
Групповой снимок урядников-стариков станицы Кавказской. Станичный историк, войсковой старшина в отставке Антон Данилович Ламанов – соратник по Туркестану генерала Скобелева в чине хорунжего, старовер. Сын первых поселенцев из донских казаков Нижне-Чирского района, образовавших нашу станицу, написал книгу о переселении донских казаков на Кубань в 1794 го– ду с подробным описанием образования и быта Кавказской станицы и староверческого движения в ней. Являясь очень популярным казаком-офицером в станице, живя давно в отставке, он сделал много фотографических снимков замечательных казаков и урядников-станичников на военных и церковных поприщах. И как самый образный и красивый из них – я поместил на обложке брошюры георгиевских кавалеров-станичников Русско-турецкой войны 1877–1878 годов и урядников Собственного Его Императорского Величества Конвоя Императоров Александра II, Александра III и Николая II. Снимок сделан в 1914 году.
Георгиевские кавалеры: 1. Ф. Дмитриев. 2. Илья Иванович Диденко, урядник Конвоя Императора Александра III, великан-казак, черный как жук, расстрелян красными 24 марта 1918 года после нашего неудачного восстания. 3. А. Нестеров. 4. Семен Иванович Наумов, вахмистр, старовер, Георгиевским крестом награжден, участвуя в подавлении Боксерского восстания, почему в станице прозван Китай; последний станичный атаман в 1920 году. 5. Я. Орешкин. 6. Шерстобитов. 7. Петкевич.
Урядники-конвойцы на льготе, в запасе, в отставке: 8. Гавриил Герасимович Булдыгин, сын офицера Кавказской войны, получивший от отца офицерский участок в 200 десятин в юрте станицы, вахмистр Конвоя Императора Александра II, долгий атаман станицы, умный и строгий, построил в станице Войсковую больницу и здание двухклассного училища, в 1919 году по ходатайству станичного сбора Войсковым Атаманом, генералом Филимоновым произведен в хорунжии; летом 1920 года в массе кубанской служилой военной интеллигенции был сослан в Холмогоры, где все они и сгинули. 9. Я. Чеплыгин, станичннй атаман, умер в 1915 году. 10. И. Шатохин, старовер. 11. П. Рытов и 12. В. Смольняков – конвойцы Императора Александра III. 13. Е. Ермаков. 14. А. Стуколов. 15. А. Брокин. 16. Севостьянов. 17. Иван Яковлевич Назаров, наездник, песенник, танцор, со своими братьями расстрелян красными. 18. Н.Бунев. Не отмеченные – были в Конвое Императора Николая II.
На снимок попали не все конвойцы и георгиевские кавалеры. В каждой станице были свои герои и служившие в Конвое при русских Императорах, только их не сумели преподнести для Войсковой истории.
Кавказская станица – самая старая на Линии. В ней – управление Кавказского отдела, штабы – льготного 2-го Кавказского полка и 10-го пластунского батальона. В силу этого в станице жило много офицеров, а отсюда казаки-кавказцы были подтянуты воински, знакомы с офицерами и при наборе в Царский Конвой имели естественную протекцию. По наездничеству и джигитовке станица всегда брала первенство. Вот почему в Конвой к Императорам кавказцев принималось больше, чем от других станиц.
Тетрадь одиннадцатая
В Москве
До Москвы ехали ровно 2 дня. Поезд остановился на какой-то товарной станции. Наши два вагона отцепили. Генерал Морозов со своим старшим адъютантом и начальником конвоя отправились в Кремль по адресу, указанному на большом запечатанном пакете, в котором, видимо, находился наш список. Мы ждем его с понятным волнением.
Возвращается он не скоро. На пакете синим карандашом в левом нижнем углу, крупно по диагонали, написано: «Отправить в Кострому, в губчека, для фильтрации деникинских офицеров».
Эта надпись повергла нас в уныние и даже в страх. «Для фильтрации… Губернская чека… Это же посылают нас на расстрел, да еще в такую глушь», – было общее мнение. Что же делать?..
Два наших товарных вагона стоят на задворках железнодорожных путей. При нас нет никакого конвоя. Но куда бежать? Не в свою же станицу, где будешь сразу же арестован. Кроме того, у нас нет никаких документов – кто мы? Ни у кого нет и штатского одеяния. Мы все в папахах, в гимнастерках, почти все в американских бриджах, заправленных в сапоги. Внешне, по выправке и по манерам, мы не только что «военные» на взгляд любого человека, но мы и офицеры, на взгляд более наблюдательного. Куда же бежать «с таким видом»?..
К вагонам пришли несколько дам, довольно хорошо одетых. Это были родственницы некоторых офицеров штаба генерала Морозова. О чем они говорили с ними, мы не знали, но три или четыре поручика взяли свои вещи и беспрепятственно ушли. Они не вернулись назад, и мы их не осудили.
У нашего кубанца, генерала Орлова также нашлись родичи в Москве. Они уговорили его «заболеть». Он ушел с ними, не вернулся, и дальнейшая судьба его нам неизвестна.
Арестован и отправлен в тюрьму начальник штаба Черкесской конной дивизии Генерального штаба капитан (фамилию забыл) за то, что, будучи комендантом какого-то города, сдался белым.
Арестован и еще капитан, который, будучи интендантом города Козлова, во время рейда генерала Мамантова ушел с казаками. Аресты нас опечалили. Офицеры являлись государственными преступниками для красных и подлежали расстрелу.
На углу стоят несколько наших старших полковников и непринужденно разговаривают с каким-то штатским. Он в шляпе, при галстуке, но без пиджака, так как было жарко.
Нас заинтересовало, что скромные, замкнутые полковники говорят с «не нашим» и штатским человеком в самой Москве. У штатского лицо приятное. Рассказывает он и мягко улыбается. Летами он, пожалуй, сверстник нашим полковникам. Не обращая на нас внимания, он продолжал свой рассказ:
– Октябрьский переворот застал меня в Москве. Мы были с женою. Она ведь москвичка. Власть призвала меня в Красную армию, как артиллериста, в командном составе которой был большой недостаток. Но я «открутился», доказывая им свою старость. А вот генерал Певнев не мог открутиться. Он
