Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков
Рыцари Жуанвиля сотрясали каменистую землю копытами своих боевых коней. Сарацины, опасаясь быть мгновенно смытыми и уничтоженными, бросились наутек. Атталь скакал рядом с сенешалем; шампанские рыцари, давно засидевшиеся без дела, горячили коней, надеясь отличиться в бою. Были тут и Жан де Буси, и Гуго д'Эко. Все жаждали хорошего боя. Атталь вспомнил, как почти столько же рыцарей пошли на штурм Мансуры под командованием Роберта д'Артуа, но то ли те рыцари были более непримиримыми, яростными и упорными, то ли время и потери научили крестоносцев вовремя останавливаться, но атака Жуанвиля прекратилась, когда побежавшие сарацины вызвали движение им на помощь нескольких тысяч воинов эмира Дамаска, спускавшихся с холма. Жуанвиль остановил своих людей.
– Нам лучше вернуться! – крикнул он. – Враг больше не угрожает нашим арбалетчикам, все обратно в Яффу!
– Почему мы не нападем на них? – возмутился де Буси. – Мы победим!
– Посмотрите внимательнее, шевалье, их тысячи, а нас сотни! – ответил сенешаль, разозлившись. – Я не имею права рисковать людьми короля!
Жуанвиль и де Терм увели крестоносцев в Яффу, а сарацины вновь вернулись на холм. Атталь подумал, что время великих битв прошло, раз и христиане, и мусульмане опасаются идти в атаку, берегут свои силы. Не так поступал граф д'Артуа, но и конец его был скорый и печальный. Тем не менее эта стычка неподалеку от Яффы показала и Атталю, и вообще всему христианскому войску, что прорывных моментов в крестовом походе более ждать точно не приходится. Король старается сохранить тех, кто у него есть, ведь других ему не собрать, а с таким подходом крестовый поход бессмыслен.
Людовик больше беспокоился о беременной королеве Маргарите, чем о поле боя. Легат, Жиль ле Брюн, Жоффруа де Сержин, видя все со стен Яффы, сказали королю, что он зря рисковал Жуанвилем и рыцарями с ним. Захоти сарацины, они смогли бы сильно потрепать, если вообще не уничтожить отряд Жуанвиля, опасно отдалившегося от стен Яффы. Понимание того, что теперь любой бой может происходить лишь в обороне за стенами ввиду малого количества сил, удручало крестоносцев.
Дозорные увидели, что войско сарацин снялось с холма и отправилось на север. Стало ясно, что враг попытается отыграться на других городах христиан, раз не получилось с Яффой.
Бертран д'Атталь вызвался быть посыльным и помчаться в Кесарию и Акру, чтобы предупредить города о возможном нападении сарацин. Арсуф, Шато Пелерен были хорошо укреплены, и на них сарацины опасались тратить время, ведь Дамаск, откуда могут прийти подкрепления, все-таки далеко, а король Франции в Яффе близко и может ударить с тыла. Поэтому сирийские войска прошли мимо. Также, опасаясь быть зажатыми между большим гарнизоном Акры и крестоносцами короля, сарацины не стали задерживаться у Кесарии.
Они подошли прямо к Акре. Тут войско крестоносцев не смогло их быстро достать, и гарнизон города, представлявший собой отряд коннетабля иерусалимского Жана Арсуфского, контингенты тамплиеров и госпитальеров, ополчение горожан находились один на один с двенадцатью тысячами сарацин.
Бертран д'Атталь влетел в ворота Акры, но в городе уже знали о приближении врага. Патриарх Иерусалимский призвал всех женщин, стариков и детей на молитвы в церкви, а всех мужчин в городе, кто способен был носить оружие, призвал Жан Арсуфский. Коннетабль велел полумертвому от усталости Бертрану хорошенько отдохнуть и оставить коня, который тоже был жив лишь каким-то чудом, ведь Атталь сделал краткую остановку только в Шато Пелерине.
Атталь сразу же уснул в предоставленном ему доме рядом с домом самого коннетабля иерусалимского. Но поспать ему не удалось. Уже через два или три часа его разбудил слуга коннетабля и отвел к своему господину. Жан Арсуфский ждал в башне Святого Николая – одной из башен городской стены. Проходя по улицам Акры, Бертран видел, как они опустели. Кто закрылся в доме, кто находился в церкви, а кто шел на стены или в ополчение, собирающееся у ворот.
Бертран пошел за слугой по гулким серым ступеням на самый верх башни, где в караульной комнате собрались коннетабль, Рено де Вишье, Гийом де Шатонёф, высшие чины обоих орденов. Атталь слегка растерялся, оказавшись в таком обществе. Все посмотрели на него уважительно, особенно на культю правой руки.
– Сеньор д'Атталь, расскажите нам, что собирается предпринять король Людовик? – спросил коннетабль. – Он выдвигается из Яффы нам на помощь?
– Сеньор коннетабль, я не могу ручаться за это, – ответил Бертран. – Когда я пускался в путь, об этом разговоров не слышал, его величество ни о чем таком меня не уведомлял.
– То есть король поставил перед вами задачу просто предупредить гарнизоны городов, что идут сарацины?
– Да, все так.
– Как же при этом гарнизонам защищаться против такой силы?
– Не могу знать, коннетабль, но я уверен, король обязательно выдвинется сюда на помощь.
– Это лишь ваши домыслы, – заключил великий командор Этьен д'Отрикур. – Можете еще сказать что-то существенное, чему вы были свидетелем в Яффе?
– Когда сарацины подошли к городу, произошла незначительная стычка между нашими арбалетчиками и их передовым отрядом. Король велел беречь силы.
– Вот это и было нам важно услышать! – сказал Рено де Вишье. – Король Франции не станет выводить свое небольшое войско, чтобы ударить врагу в тыл.
– Прошу прощения, Великий магистр, но вы неверно истолковали мои слова! – спохватился Атталь. – В тот момент его величество посчитал, что выходить за стены против двенадцати тысяч опасно и лучше подождать, когда враг уйдет.
– Уйдет, но не на свои земли, а на наши, – заключил Жан Арсуфский. – Сеньоры, что мы предпримем? Ультиматум сарацин более чем ясен – либо они сожгут все вокруг Акры, либо мы платим пятьдесят тысяч безантов.
– Ничего платить сарацинской нечисти мы не станем! – утвердительно сказал Гийом
