Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков
Часть вторая. Святая земля
Лето 1250 г. – 1253 г.
Глава десятая. Король в Акре
Итальянские корабли с оставшимися крестоносцами плыли из Дамиетты в Акру шесть дней. У короля Людовика была лишь та черная одежда с золотыми пуговицами, что ему подарил Туран-шах. Ни на одном корабле ничего не было приготовлено для того, чтобы выкупленные из плена сеньоры путешествовали с удобствами. Ни постельного белья, ни сменной одежды никто не успел заготовить. Поэтому все, в том числе и король, спали на соломенных тюфяках.
Людовик проводил время в компании Жана де Жуанвиля, рассказывая ему, как его взяли в плен, а сенешаль Шампани – как он проводил время в плену. Теперь, когда все закончилось, король полностью предался скорби по поводу гибели Роберта д'Артуа, виня, в том числе и себя, в том, что не уберег брата. Он переживал, как перенесет это мать, Бланка, когда ей принесут во Францию весть о смерти сына. Король скорбел и обо всех, кто умер в его походе. Находясь постоянно в подавленном настроении, он мало ел, хотя по-прежнему нуждался в хорошем питании. Людовику необходимо было поделиться своими горестями с близким человеком. Но его не было. Альфонс де Пуатье плыл на другом корабле, и он сразу показал, что резко отдалился от брата, Карл Анжуйский также не выказывал братских чувств. Молодой граф устал от лишений, ему не терпелось увидеть жену и малютку-дочь, забыть горечь поражения и начать жить опять беззаботной жизнью. Ему хотелось забыть и плен, и голод, и унизительную сдачу армии, и все невзгоды. Он считал, как и граф де Пуатье, что за все плохое, что случилось с ними, в ответе только один человек – старший брат, увлекший цвет французского рыцарства на смерть.
Карл Анжуйский избегал Людовика. Ел отдельно от него, при встрече обменивался самыми незначительными фразами. Людовик видел холодность младшего брата и очень страдал. Карл проводил время за игрой в кости или выпивкой. Королю стало обидно, что Карл так относится к нему, молча возлагая всю вину на королевские плечи. Узнав, что брат, сидя на корме, играет в кости с маршалом Готье де Немуром, он, шатаясь от нездоровья, вызванного качкой судна, пошел к ним.
Карл даже не поднял головы, когда король остановился в шаге от него и строго смотрел, как граф Анжуйский и маршал азартно наблюдают за тем, как выпадут кости и кто сколько очков получит. Людовик в гневе схватил доску для игры вместе с костями и выкинул ее за борт. Карл Анжуйский, смерив короля ледяным взглядом, встал и ушел, а Готье де Немур с удовольствием сгреб все выигранные деньги.
Наконец показался большой город-крепость, главный порт и главный город христианского Востока в отсутствие Иерусалима – Сен-Жан д'Акр, или просто Акра. В городском порту и на рейде стояло множество кораблей из разных уголков Европы. Со стороны суши город защищали два ряда высоких стен с башнями, на которых реяли стяги Иерусалимского королевства, тамплиеров и госпитальеров. Мощный замок тамплиеров возвышался над гаванью Акры. Завидя идущие парусники, горожане, рыцари, священнослужители высыпали в порт, так как знали, что должен прибыть король Франции.
Людовик с удовлетворением смотрел на каменный исполин – Акру, веря, что отсюда можно начать новое наступление на сарацин. Но думать о нем не хотелось, а хотелось одного – обнять сына и жену. Стоя на носу корабля рядом с Жоффруа де Сержином, держащим развернутой Орифламму, король высматривал в толпе рыцарей свою жену. Все махали прибывающим кораблям, кричали приветствия. Вдруг все расступились и появился папский легат Эд де Шатору. Рядом с ним шла Маргарита, одетая в роскошное шелковое платье, украшенная драгоценностями, ее головка несла корону, а губы и глаза королевы излучали великую радость воссоединения с мужем.
Людовик же в своей скромной черной одежде, похожий на купца, но никак не на короля, мог легко затеряться среди своих спутников, как и он, выглядевших весьма уныло, неряшливо. И хоть внешний вид возвращающихся крестоносцев точно соответствовал результатам похода, их все равно встречали, словно победителей.
Маргарита бросилась к мужу, как только Людовик сошел на берег, и он крепко обнял жену под одобрительные крики народа. В тот день ему больше никого не хотелось видеть, кроме жены и сына. И Людовик закрылся с двумя самыми близкими своими людьми в комнате городской цитадели и просто лежал, положив голову на колени Маргариты, а малютка Жан дремал в кроватке рядом, чмокая губами большой пальчик на правой ручке.
Наступили дни лени, тишины и любви. Королю необходимо было отдохнуть душой от всего, что пришлось пережить за целый год пребывания в Египте. Он гулял по Акре, беседовал с людьми, стараясь узнать их настроения. Город был разделен на кварталы, в которых жили и управляли генуэзцы, венецианцы, тамплиеры, госпитальеры и тевтонцы. Везде стояли церкви, склады, арсеналы, торговые лавки, на узких улочках народ вел бойкую торговлю. Люди жили скученно, их было много. Каждый торговец имел оружие, будучи, кроме продавца, одновременно и воином. Итальянская и французская речь, слышимая всюду, часто сопровождалась немецкой, греческой, арабской. Пока Иерусалим находился в лапах врага, именно Акра являлась центром притяжения всех торговцев, пилигримов и рыцарей, приходящих на Восток.
Летняя жара заставляла скрываться в темных каменных залах, где Людовик беседовал с вассалами, рыцарями орденов, узнавая ход дел. Несмотря на поражение в Египте, весь христианский Восток с надеждой смотрел на короля. Его имя по-прежнему вселяло надежду в баронов и рыцарей маленьких государств Сирии и Палестины и настороженное уважение со стороны мусульманского мира. И граф Яффы, и простые венецианские и генуэзские купцы, сколотившие состояние на шелке, специях и благовониях, боялись, что если король уплывет домой, то сарацины, окрыленные удачей в Египте, точно ринутся добивать христиан. Тамплиеры и госпитальеры тоже задумывались о дальнейшей судьбе своих крепостей, искренне надеясь только на одно: убийство Туран-шаха и переход власти в Египте к мамлюкам возмутит других Айюбидов в Дамаске, Хомсе, Мосуле, Алеппо, и начнется война за египетский трон.
Карл Анжуйский и Альфонс де Пуатье чувствовали себя в Акре совершенно лишними. Разочарование в походе, собственном брате-короле заставляло их тяготиться сложившимся положением дел. Они не понимали, чем им предстоит заняться в Палестине, ясно представляя, что ни сил, ни средств для атаки на Иерусалим теперь уже нет и не будет. Карл проводил время с молодой женой и дочкой, шлялся по торговым кварталам
